04 августа 2019

Будильник прозвенел в 6.30 утра. Я продрала глаза, открыла палатку и увидела, как десятки огней фонариков мелькали в темноте еще предрассветного утра. Загромыхали моторы, и белые Хилуксы один за другим покидали кемпинг. Мои каталонцы тоже подорвались ни свет, ни заря. Я даже не успела с ними попрощаться, лишь проводила их джип взглядом в сумерках. Все эти туристы торопились в Соссусвлей к самому рассвету, ведь именно в это время дюны и Мертвая долина Deadvlei заливаются самым фотогеничным светом. Но мне спешить было некуда, я повалялась еще полчаса, не желая покидать теплый спальник. Со своей скоростью я доберусь к Соссусвлею только к закату. Попивая горячий кофе в палатке, я наблюдала, как тянулись в пустыню вереницы джипов. За два часа их проехало не меньше пятидесяти. Выглядело все это очень романтично в утреннем тумане и в то же время вызывало ужас: сколько же людей везут все эти джипы? Их там уже наверное больше, чем песка.

Утро было холодным и пасмурным. После рассвета стало понятно, что все эти люди, героически поднявшиеся рано будто на штурм вершины, никакого рассвета в дюнах так и не увидели. Пески были затянуты плотной пеленой облаков почти до самой земли.

Я напялила на себя все возможные слои одежды и даже штормовку, а ведь и не думала, что она мне пригодится. Ветер был холодным, пронизывающим до самых косточек, да к тому же еще и встречным. В это время года ветер обычно дует с запада, с океана в пустыню. Дорога чернела на фоне еще серого пейзажа и терялась в тумане впереди. Казалось, что из этой сплошной белой пелены вот-вот пойдет дождь.

Но тогда это не была бы пустыня Намиб, где выпадает всего 2 миллиметра осадков в год. Уже к обеду облачность рассосалась, солнце стало припекать, а холодный ветер и не думал никуда исчезать и все так же продирал до костей. Теперь я отчетливо видела слева небольшие горы, а справа уже оформились невысокие желто-красные дюны. Благодаря тому, что все едут в Соссусвлей ранним утром, днем на дороге было не так уж и много машин, джипы распределились на десятки километров, а некоторые уже и возвращались обратно.

Вдруг с определенной точки открылась удивительная панорама: дорога резко изгибалась влево и падала прямо в русло невидимой реки Тсошаб, затем пересекала его и снова уходила в пески по другую сторону воображаемой реки. Можно только представить себе, в какой стремительный поток превращается эта река-призрак в те редкие моменты, когда здесь выпадает дождь. Земля, спрессованная под воздействием безжалостного солнца, не способна впитать воду, и поток превращается в бурную реку буквально за считанные часы.

Здесь даже моста как такового нет. Дорога просто пересекает потрескавшуюся почву, лишь иногда заполняемую водой. Я оставила велосипед под одним из больших деревьев и прогулялась по руслу туда и обратно. Плотное сухое дно говорило о том, что дождя здесь не было давно.

Здесь растут практически одни колючки, и эти колючие деревья, приспособленные к длительному существованию без воды, достигают гигантских размеров. Это акации, те самые верблюжьи колючки. Еще здесь можно встретить более низкорослые деревья семейства каперсовых с маленькими полукруглыми листьями, из называют maerua. 

В переводе с языка нама Намиб означает «огромный простор». Я неспешно углублялась в самое сердце пустыни. А спешить против такого ветра и не получится. Вопреки моим представлениям о том, что в таком безводном месте никто не живет, я заметила вдалеке несколько ориксов, сусликов и довольно много разновидностей птиц. А еще стала свидетелем миража: на горизонте отчетливо видна голубая полоска, будто бы небольшое озеро вдалеке, в котором отражаются невысокие деревья и кустарники. Удивительный и обманчивый эффект.

Ориксы — это верблюды пустыни Намиб, они приспособлены к долгому существованию без воды. Орикс в состоянии повышать температуру тела до 45 °С и находиться в таком перегретом состоянии на протяжение многих часов. До сих пор не выяснено, каким образом это не вредит его обмену веществ. В других странах Южной Африки я нигде не видела ориксов. Не попадались они ни в ЮАР, ни в Зимбабве, ни в Замбии. Именно в Намибии климат для них самый подходящий, ведь эти антилопы предпочитают пустыни и даже в саваннах попадаются куда реже.

По мере продвижения вглубь пустыни, дюны становятся больше, теснее, буквально вырастают на глазах и вот окружают тебя уже со всех сторон.

На 45-ом километре дороги, если считать от Зесрима, находится самая близкая к дороге и потому самая доступная дюна – «Дюна 45». С асфальта в парке съезжать нельзя, оффроуд здесь строго запрещен и наказывается большими штрафами. Поэтому многие туристы останавливаются возле дюны 45 и забираются наверх пешком. Дюна действительно красивая и большая, но она не показалась мне какой-то особенной, сильно отличающейся от остальных. Не тратя время на прогулку вверх по дюне, я еду прямиком в Соссусвлей.

Последние 10 километров дороги показались целой вечностью: ветер усилился и уже выбивал меня из седла. Наверное, из окна машины виляющая из стороны в сторону велосипедистка выглядела очень странно. Ведь ветра здесь не видно: сухая трава не шевелится, нет колышущихся листьев на деревьях. И в закрытой машине ты не чувствуешь всей этой мощи и силы природы, не задумываешься: так вот почему песок на гребнях расположен именно так, а не иначе.

Да и вообще на этой дороге увидеть велосипедиста никто не ожидает. Ведь преодолеть за короткий африканский день больше 120 километров на велосипеде туда и обратно мало кому под силу, а ночевать в Соссусвлее официально запрещено. Но выхода у меня не было и конечно же я планировала ночевку в дюнах, в самом сердце древней пустыни под звездами.

До парковки я добралась к 5-ти часам вечера. Незадолго до этого на дороге меня остановил рабочий парка на пикапе и спросил:

— Куда это ты едешь так поздно? Ты знаешь, что там нельзя ночевать? Ты получишь большой штраф, вот увидишь!

Мои заготовленные отговорки о том, что я лишь собираюсь посмотреть дюны и на закате уехать обратно в кемпинг Зесрима автостопом, еще больше его разозлили.

— По этой дороге вообще нельзя ездить на велосипеде! Давай я покажу тебе правила.

А вот что-то об этом правиле я не слыхала, ведь меня как-то пустили с велосипедом внутрь (хотя это проникновение было и не совсем НА нем). Да и кроме этого человека никто больше меня на дороге не останавливал, а ведь сколько машин видело меня в течение дня. Здесь просто никто не ездит на велосипеде, хотя прямо это и не запрещено. Так что его последний лукавый аргумент не сработал, и я продолжила упорно продвигаться вперед.

У парковки асфальтовая дорога закончилась, а оставшиеся 4 километра до Соссусвлея представляли собой глубокий песок, по которому разрешено ехать только на полном приводе. А у кого такого привода нет, курсируют специальные шаттлы – внедорожники для сафари со встроенными в кузов сидениями. Я сунулась на эту дорогу и едва успела проехать километр с черепашьей скоростью, как встретила едущий навстречу такой шаттл. Водитель был один и уже вероятно возвращался обратно в Зесрим, как затормозил возле меня. В тот момент я ужасно хотела сделаться невидимой или провалиться на месте в песок, чтобы избежать еще одной неприятной беседы и объяснений по-новому кругу.

— Мы закрыты, возвращайся обратно! На дюны до заката ты уже не успеешь, там очень глубокий песок. Лучше оставь свой велик здесь и иди пешком. Где ты будешь ночевать? Автостопом на машине? На какой машине? Там уже нет никого! Ну смотри сама, я тебя предупредил. После заката здесь очень опасно, лучше не тяни и возвращайся обратно.

Слишком много неудобных вопросов и ненужных предупреждений вывели меня из равновесия и даже немного разозлили. Но сдаваться еще слишком рано. Я уже здесь, я преодолела весь этот путь не ради того, чтобы возвращаться! Нужно быстро принимать какое-то решение до того, как стемнеет. А времени остается все меньше. Я определенно хотела увидеть Большого Папу и Большую Маму на закате, в свете, достойном кисти художника, и без бесконечных толп туристов. А во-вторых, эта прогулка должна была стать своего рода разведкой «безумного плана»: мне предстояло оценить, возможно ли продолжить путь на фэтбайке от Соссусвлея на запад через огромные песчаные дюны прямиком к океану, к Берегу Скелетов. Я прикинула, что с точки зрения обеих целей лучше всего отправиться дальше пешком. Без велосипеда я буду двигаться быстрее, успею к дюнам до заката и увижу хоть что-то. Тогда я свернула с дороги за небольшую дюну и оставила велосипед под деревом. Здесь я и поставлю палатку, когда вернусь.

Без обузы в виде груженого велика двигаться действительно получалось быстрее. Но дальше, как и предупреждал водитель шаттла, песок стал еще глубже и злее. Ботинки буквально вязли в нем, каждый шаг давался с трудом. Последняя сопровождаемая гидом группа возвращалась обратно. На этот раз без велосипеда я не вызвала у водителя никакого интереса. Еще пара одиночных Хилуксов покинули дюны, и я поняла, что осталась одна во всей Вселенной. Три километра прогулки до дальней парковки для внедорожников были в удовольствие. Я наслаждалась закатными видами и много фотографировала. Прошла мимо Большого Папы, за которым лежит еще невидимая глазу Мертвая долина Deadvlei.

Солнце стало садиться за Большую Маму, едва я достигла Соссусвлея. Я отправилась дальше к Big Mamma в опускающихся на землю сумерках и наконец дошла до Соссусвлея, лежащего у ее подножия. Соссусвлей переводится с языка нама как «тупиковое болото», а на самом деле представляет собой большое соляное плато, дно высохшего озера и водосборный бассейн реки Тсошаб. Соль здесь скапливается из песка, принесенного ветром с океана. И хоть до океана здесь полсотни километров, ветер делает свое монотонное дело!

Это место совсем не было похоже на безжизненное: среди выветренной до блеска и высушенной на солнце плотной корки земли у основания гигантской 400-метровой дюны росли деревья и вокруг них гуляли ориксы. Ощущение этого места в сумерках было совершенно космическим и даже пугающим. Гребни песков окружали меня повсюду и здесь действительно был тупик. С большим трудом можно представить себе преодоление этих высоких дюн с груженым велосипедом, пусть даже и фэтбайком. Наверняка же где-то есть более низкая дюна с более плотным спрессованным песком, проход, лазейка, перевал как в горах? Но в сумерках уже почти ничего нельзя было разглядеть. Рекогносцировка провалилась.

Вдалеке я заметила какое-то небольшое животное. Оно не испугалось меня, но предпочло держаться подальше. Я пригляделась и увидела в нем шакала. Желание увидеть дюны и одержимость безумным планом пересечения пустыни с востока на запад затмевали здравый смысл. Адреналин захлестнул организм и затуманил рассудок, нужно было успокоиться. Меньше всего я думала о том, как буду возвращаться к своему велосипеду в темноте. В Соссусвлее я сделала всего пару кадров и поспешила обратно, пока темнота окончательно не накрыла пустыню. Когда солнце прячется за дюну и светит оттуда еле заметным оранжевым полукругом, а вокруг все заливается синевой – это самое страшное время. После такого сигнала от светила темнота наступает стремительно.

Вот парковка для внедорожников, оттуда осталось 3 километра до велика, дорогу видно все хуже и тут я понимаю, что забыла налобный фонарь. А вокруг стоит такая мертвая и невозможная тишина, что малейший шорох или еле заметное движение начинает пугать. Я ускоряю шаг и все еще пытаюсь нащупать в рюкзаке фонарь – его нет. В мобильном телефоне тоже есть тусклый фонарик, слава богу хоть его я не забыла. Я пугаюсь даже шороха собственной одежды при ходьбе. И вдруг дорогу впереди перебегает тень размером с собаку. Откуда здесь собака? Это еще один шакал! А может быть тот же самый. Тень остановилась метрах в 100 справа от меня и встала как вкопанная. Я ускоряюсь, как только могу, и упорно иду вперед, ноги буквально тонут в песке, а сердце бешено колотится. Этот чертов фонарь освещает лишь метра два впереди, я пытаюсь разглядеть в этом тусклом свете свои же следы и вернуться по ним обратно. Тень шакала не отстает, семенит за мной, но держится поодаль, на расстоянии. Его уже и не видно там во тьме, как не видно дороги, но я чувствую его каким-то шестым чувством, спиной, животным инстинктом. Пронзительный вой нарушает тишину где-то совсем рядом, а ему отвечают из-за дюн другие голоса. А вой у шакалов противный, леденящий, будто заливается плачем зловещий младенец самого Сатаны.

— А ну пошел вон! – кричу я в пустоту не своим голосом, низким мужским басом, — сейчас получишь штативом по носу.

Шакал отстал. Но силы мои стремительно уходили. Рюкзак больно врезался в плечи, пот лил в три ручья. Рубашка была такая мокрая, что капли с нее падали в песок. Любое неловкое движение плечами вызывало резкую боль. Еще два километра шаг за шагом, тщательно выбирая, где ноги меньше всего проваливаются в нетвердую землю. Свои следы я уже потеряла и ориентировалась на следы от шин. Еще километр, 500 метров и вот оно дерево, под которым светится мой велосипед! Подойдя к велику обессиленно, я обнаружила, что заднее колесо полностью спущено. Никак чертова колючка! Я была невнимательна и так взбудоражена предстоящей прогулкой перед сном, что не заметила, как поставила фэт под акацию. Вся земля под ней была усеяна упавшими сухими колючими ветками, одна из которых и проколола колесо. Ладно, разберемся с колесом завтра, сейчас срочно надо ставить палатку и спать. Больше 8-ми километров я прошла за три часа по глубокому песку. Сколько же я смогу преодолеть с великом?

Едва расстелив спальник, я рухнула в него и не смогла больше пошевелиться. Ни о каком ужине даже думать не хотелось, только выпила воды. За весь день я сегодня съела только манную кашу на завтрак и яблоко. Всю ночь меня крутило и выворачивало наизнанку. Может вода попалась несвежая, а может быть от усталости и сильных эмоций. Все это сопровождалось воем шакалов, которые бродили кругами у палатки, а близко подходить так и не решались. Но я здесь в пустыне, добилась своего, и план покорения дюн все никак не выходил у меня из головы всю эту беспокойную ночь. Выдвигаться нужно очень рано, перед рассветом, пока меня не заметил никто из туристов или хуже того гидов. Но как быть с моим следом на песке? По следу меня легко вычислить. А еще меня могут засечь с воздуха, тут катают туристов на легкомоторных самолетах. Один такой полет — и я пропала. Ладно, самым сложным будет преодолеть 50 километров больших дюн до океана. Ветер будет мне встречным, но плюсом является понижение высоты по мере приближения к океану. А дальше вдоль Берега Скелетов в отлив будет легче. По сути Большая Мама самая высокая, а дальше будет все ниже и ниже, может можно будет даже скатиться на фэте вниз. Сколько времени займет этот пустынный участок? Хватит ли мне воды? А вдруг это с воды меня так колбасит и она отравленная? Нет, это полное безумие! Прохода там нет. Да и план этот рассыпался на глазах из-за прокола и моего нестабильного состояния. Собраться нужно еще до рассвета, до того момента, когда сюда прибудут сотни туристов. Под утро тошнота прошла, и подремать пару часов все же удалось.

Продолжение >