5 августа 2019       

Я завела будильник на 5.30 утра, за час до открытия парковых ворот. Из теплого кокона вылезать ужасно не хотелось. Но когда я силой выдрала себя из палатки, холод сразу пронзил тело насквозь в ночной темноте. Небо было таким ясным и звездным, но разбитость не давала повода никаким мыслям о романтике. На песке белыми пятнами лежал иней и отражался в свете луны. Я натянула на себя всю одежду, которая была, чтобы согреться, включая пуховик и штормовку. Руки ужасно мерзли от прикосновения к ледяным дугам палатки. Попытка быстро починить проколотое колесо накрылась. Покрышка так прикипела к ободу, что снять ее ни заледеневшими руками, ни пластиковыми монтажками я так и не смогла. Проковырялась полчаса в попытках стащить злосчастную покрышку, но тут стало светать. В сторону дюн мимо проехал первый джип. Надо бросать это дело, а то сейчас меня засекут. Потом попробую снять отверткой или чем-нибудь покрепче. А сейчас нужно наскоро накачать колесо как есть, оттащить велик подальше и спрятать. План пересечения пустыни позорно накрылся. Оставаться здесь еще на одну ночь слишком рискованно и не имеет смысла. Меня видело уже слишком много людей, люди здесь всегда кроме темного времени суток. А может быть это и к лучшему: колючее дерево спасло от безрассудного поступка, который привел бы меня к неминуемой гибели.

Решаю посмотреть Мертвую долину, до которой вчера так и не дошла. После маскировки велика за песчаным холмом выхожу к дороге и как раз мимо меня проезжает первый пустой шаттл. Водитель притормозил: «Садись!» Второй раз идти пешком в Соссусвлей я не горела желанием и запрыгнула в теплую кабину.

— Сейчас вернемся на парковку, может еще кого-нибудь подберем. Где твоя машина?

Пришлось наскоро выдумывать легенду о том, что я приехала сюда автостопом. Параллельно отвлекаю гида разными вопросами про пустыню, пока он не начал задавать более детальные вопросы о моем внезапном появлении из песков:

— А это что иней на песке белый лежит, да?
— Ага, ночью было очень холодно! Минус один в Зесриме, а тут итого видать холоднее, — клюнул работник парка.

Накануне поездки я посмотрела детский приключенческий фильм «В плену песков». Мальчик и девочка пересекают пустыню Калахари, чтобы спастись от браконьеров-убийц, выслеживающих их как единственных свидетелей резни на родительской ферме. Вместе с бушменом они несколько месяцев идут по пустыне и наконец пересекают ее. Съемки  этого фильма проводились в пустыне Намиб, потому что настоящая Калахари в реальности не такая живописная. Этот фильм, наивный и в чем-то киношно-фантастический, возможно, и породил мое желание пересечь эту красивую пустыню.

Шаттл оставляет меня у Большого Папы, откуда начинается тропа к Дэдвлею. Я иду по песку, сплошь истоптанному человеческими следами, оставшимися еще со вчерашнего дня. Природа не успевает замести эти следы, как люди каждый день оставляют все новые. В половину восьмого утра туристов еще немного. Я поднимаюсь на небольшую дюну справа от Большого Папы и передо мной открывается она, Мертвая долина!

Солнце еще не взошло над Большим Папой и не осветило Дэдвлей своими лучами. Среди белого плотно спрессованного песка торчат голые сухие деревья. Я много раз видела эту долину на фотографиях, и вот я здесь в этом удивительном месте. Оно вызывает сильные эмоции. Это яркое и реалистичное напоминание о том, что будет со всем живым на планете без воды – естественное напоминание для человечества. Сильная засуха не оставляет шансов ничему и никому.

Дэдвлей сам по себе не очень большой по площади

Постепенно долина осветилась солнцем, и деревья одно за другим вышли из тени огромной дюны. К девяти утра сюда потянулись люди, десятки людей. Когда я уходила, возле каждого дерева уже кто-то позировал перед фотокамерой. На гребне Большого Папы уже скопилась очередь, и я решила не подниматься на дюну.

Парковка заполнилась бесконечными рядами внедорожников, а мне нужно было решить главный вопрос: как выбираться отсюда и как лучше засветить велик. Если я починю колесо и поеду обратно своим ходом, то привлеку ненужное внимание и опять будут вопросы. Если же оставить проколотое колесо, то под этим предлогом можно попросить помощи у туристов и незаметно, по-троянски, выехать из парка на внедорожнике. А может быть кто-то согласится довести меня до самого Уолфиш Бэя, потому что по той плохой и неинтересной дороге ехать обратно мне совсем не хотелось, да я и не планировала.

Остановившись на варианте с помощью, я все же решила голосовать. Велик подтащила поближе к дороге. Но из туристов на белых Хилуксах никто не останавливался. Наконец притормозил джип-шаттл, подвозивший пару англичан в Зесрим. Это был совсем не лучший вариант. Ведь мне пришлось снова рассказывать почему я здесь стою и на ходу выдумывать легенду так, чтобы она хорошо ложилась в паутину навранной реальности, то есть была логичной и соотносилась с тем, что я говорила другим гидам раньше.

— Мне нужно в Уолфиш Бэй в шиномонтаж, там мне помогут снять покрышку, кто-нибудь из туристов наверняка туда едет, — я пыталась как бы оправдать то, что мне вовсе не надо в Зесрим, а нужно гораздо дальше.
— Да здесь в Зесриме на заправке есть автосервис. Давай садись, я тебя туда довезу, там тебе помогут.

Велик мы разместили между кресел, а англичане хоть и оказались очень милыми людьми, все расспрашивали меня о планах и деталях. Они никак не могли понять, что же движет мною в этом путешествии. Сами они оставили свою машину в Зесриме на парковке и поехали в Соссусвлей с гидом, хотя могли бы поехать и сами.

Недалеко от дюны 45 работник парка заметил, как какой-то джип съехал с дороги в сторону дальних дюн. Следы от такого оффроада потом будут зарастать годами. Работник парка припарковался на обочине, остановил уже выруливающего на дорогу нарушителя, заснял на телефон номера и все документы на машину и запретил туристам ехать дальше в Соссусвлей.

— Говорят, что просто подъехали сделать фото. За такое нарушение положен штраф не меньше 1000 N$, не помню точно. Но еще и от компании влетит, в которой они арендовали машину.

А меня похоже пронесло с нелегальной ночевкой, но о том, что я не заплатила за пермит, пока молчу. На выезде из парка на воротах стоял тот же дежурный работник, что и выписывал пермит подвозившим меня каталонцам.

— Ага, это же ты на велике приехала с испанскими туристами? Где твой пермит? – на выезде у всех проверяют чеки об оплате.
— Вы же сами сказали, что можно заплатить на выезде!
— Ладно, вези ее сначала в автосервис, а потом пусть вернется и оплатит, — все африканцы уже были в курсе моей проблемы.

В шиномонтаже покрышку сняли с помощь ложки, вилки и грубой мужской силы. Дырку пришлось заклеить самой (она оказалась всего одна) — вулканизатор сломался. Парень не взял с меня никаких денег, только растерянно развел руками, мол, ничего не надо. А англичане наблюдали за процессом починки колеса как за безумным экшеном и даже купили мне мороженое, вот какие хорошие люди оказались.

Гиду было поручено сопроводить меня до ворот парка и убедиться в том, чтобы я оплатила пермит. А на воротах меня отправили в визитор центр. В этом визитор центре я обнаружила ресторан с весьма демократичными для таких туристических мест ценами и решила пообедать. Со вчерашнего утра у меня во рту и маковой росинки не было со всеми этими безумными приключениями. Пока я обедала, на воротах сменился человек и, оплатив один день пребывания в парке, я благополучно выехала на свободу. Скорее бы выбраться отсюда в Уолфиш Бэй!

Дело близилось к вечеру, шел уже четвертый час. Идея заключалась в том, чтобы доехать до перекрестка с основной дорогой C19 и поймать там попутку до Уолфиша. До этого перекрестка было всего 13 километров, но зато каких! Я думала, что преодолею их максимум за час и еще будет шанс поймать попутку до темноты. Но дорога оказалась уж слишком плохая – крупный гравий был перемешан с песком и раскатан тысячами туристов до такой стиральной доски, что выбрать ровную полосу, как это обычно бывает на таких дорогах, никак не получалось. Толстые колеса совсем не добавляли прыти. Ко всему этому прибавился еще и непонятно откуда взявшийся встречный ветер, а дорога медленно и верно шла на подъем. Хуже и не придумаешь.

Ехала я 6 км/час и уже поняла, что до перекрестка добраться будет проблемой. А ставить здесь палатку все еще запрещено, да и негде. Вокруг совершенно открытые пространства абсолютно ровного песка, обнесенные забором с колючей проволокой. Одно деревце на квадратный километр. И забор этот был совсем не от животных, а от туристов. В нем периодически попадались узкие проходы, оставленные для живности, куда пролез бы и велосипедист. Через эти проходы тянулись следы ориксов и более мелкие шакальи. Но как бы далеко я не забралась от дороги, палатку на таком пустом открытом месте будет видно издалека.

Солнце стало медленно садиться за горизонт, а я едва протащилась 8 километров из 13-ти. Надо возвращаться в Зесрим и вписаться в кемпинг. Не тот дорогой, что внутри парка, а снаружи возле заправки. Я протряслась на 5 километров назад, теперь уже вниз и по ветру, как заметила вывеску Desert Camp. Свернуть туда было ошибкой:

— Мест нет, палатки ставить не разрешаем, уезжай! Мой босс меня уволит, если узнает, что я позволила кому-то встать с палаткой на территории. Езжай на заправку, иногда они дают вставать с палаткой даже если мест нет.

Кудрявая чернокожая девушка так боялась за свое рабочее место в этом явно дорогом и пафосном месте, что прошибить ее было нечем. Боссу своему она тоже звонить отказалась, сославшись на то, что уже поздно. Ее не волновало и то, что уже полностью стемнело, а до заправки было еще 3 километра.

Добравшись наконец до заправки в кромешной темноте, я обнаружила ворота закрытыми. Там сидел охранник и курил бамбук:

— Как ваше имя? Вы бронировали кемпинг?
— Нет, но уже темно и у меня нет выхода. Может быть мне позволит твой босс встать у заправки?

Парень сделал вид, что куда-то звонит:
— Кемпинг полный, пустить не могу.

Никакие уговоры его тоже не брали. Бедные негры так боятся потерять свою работу, что за этим страхом теряется здравый смысл, человечность и способность решить нетипичную задачу. Они боятся нестандартных ситуаций, делают только то, что им велели, не сделают лишнего движения, а то мало ли прилетит кара от начальства. Какое-то рабское самосознание.

Тогда я поставила палатку прямо у забора неподалеку от этих самых ворот. Ночью началась песчаная буря, и я проснулась от заваливающейся на меня палатки в три часа ночи в клубах пыли. Пришлось вылезать и ставить оттяжки, укреплять всю конструкцию камнями. За ночь внутрь намело столько мелкого песка, что все вещи были покрыты толстым равномерным слоем пыли. Все утро я занималась тем, что выбивала пыль из вещей, которая хуже обычного песка тем, что въедается в ткань и просто так ее не стряхнуть.

6 августа 2019   

Вторая попытка преодолеть эти злосчастные 13 километров до перекрестка увенчалась успехом. Ветер все так же был встречным, и почти два часа я потратила на этом участке. Дальше дорога нисколько не улучшилась, а кажется только ухудшалась: песка меньше, а гравия больше. Дорога теперь уходила на север в Солитер. Такая пыльная гравийка будет до самого Уолфиш Бэй, пустая трата времени и сил.

Поймать попутку в столько туристическом месте оказалось непросто. Хилуксы с туристами снова категорически не останавливались, хотя проезжало их достаточно. Как же утомил меня этот автостоп! Наконец застопился грузовичок. Местный рабочий, белый намибиец, возвращался с работы в Виндхук и забрал меня. Сказал, что они строят новый лодж в Зесриме в связи с наплывом туристов. Согласился подбросить меня до Солитера, а дальше нам не по пути.

По дороге мы много разговаривали об экономике Намибии: о засухе и фермах, кто владеет разным бизнесом, о китайцах, которые уже скупили все, о налогах и коррупции, почему здесь такие плохие дороги, если туристы приносят в страну так много денег. Водитель говорил со своим босом по телефону на африкаанс. Африкаанс — язык белых африканцев, на слух очень похож на голландский. Да он и произошел от голландцев-буров. Черные в Намибии на нем почти не говорят, а используют свои племенные языки ну и английский как общий государственный.

Вот и Солитер. Это и не город даже, а небольшое поселение, выросшее вокруг заправки. Старые грузовики и автомобили, некоторые из которых еще колониальных времен, образуют у дороги своеобразный музей под открытым небом.

Многие туристы останавливаются в Солитере, чтобы заправиться топливом, пообедать в кафе и даже остаться на ночь. Здесь есть гостиница и кемпинг. В общем жизнь кипит и все время кто-то приезжает и уезжает. Но мне задерживаться в Солитере совершенно не хотелось. Я купила воды, поснимала грузовики и отправилась на перекресток, чтобы продать душу дьяволу.

Время близилось к вечеру, на часах был пятый час, а никто так и не решился меня подобрать. Да и машины не ехали особо в ту сторону, что немало меня удивило. Все туристы заруливали в Солитер и оставались там на ночевку. До Уолфиш Бэй остается еще 230 километров, через два часа будет совсем темно, шансы мои были практически нулевыми. Конечно никто под закат уже не поедет так далеко.

Я решила постоять еще полчаса. Если никто не подберет — отъеду подальше от дороги и поставлю палаточку в кустах. Больше никаких кемпингов после вчерашнего, ну их нафиг. Только я надела сумки, чтобы отправиться на ночевку, как подъезжает пикап. На задних сидениях было двое детей и я уже решила, что места для меня нет, но мне предложили помощь. Повезло! Семья белых местных ехала из Ораньемунда, алмазного города на самом юге Намибии у границы с ЮАР, в Свакопмунд. Все они родились в Намибии и имена у них были очень африканские: Йон и Ангелика. В Свакопмунд они ехали в больницу к какому-то своему родственнику, за 1000 километров от своего города по плохим, пустынным и опасным дорогам. Ближе нормальной больницы просто нет. С ними были дети: мальчик лет 3-х и девочка лет 8-ми. Дети говорили только на африкаанс, девочка только сейчас начала учить английский в школе. Всю дорогу меня пугали страшными историями про нападение на туристов змей и леопардов.

Дорога была действительно плохая, пыльная и однообразная. На закате мы проезжали каньон Куйсеб, единственное место, выделяющееся пейзажем среди пустошей. И каньон этот произвел на меня какое-то мистическое и пугающее воздействие. Какое счастье, что я еду здесь в машине на большой скорости, а не ночую в палатке. В прошлом году в этом каньоне на кемпер с туристами ночью напал леопард и этот случай попал во все газеты.

— В Куйсебе туристы очень любят останавливаться на ночлег, но здесь все еще территория заповедника и дикие животные бродят. Леопарды и гепарды там живут, все местные это знают. Любят леопарды такие места, всякие каньоны и горы, где много укромных мест. Днем они тебя не тронут: спять на деревьях и в пещерах, а вот ночью… Особенно если ты одна, одного человека они не боятся.

Последний час до Уолфиш Бэй мы ехали в полной темноте. Интернета всю дорогу не было и уже на подъезде к городу я наконец поймала очень медленный интернет. Удалось забронировать гестхаус, и африканцы привезли меня прямо к нему. Они хотели удостовериться, что я забронировала место нормальное и безопасное. «Бойся двуногих», — предупредил хозяин гестхауса и отвез меня в супермаркет на своей машине, чтобы я купила чего-нибудь на ужин.

Продолжение >