13 мая 2021

Поездки по Приладожью были только прелюдией к большому пути. Я выехала из Питкяранты и отправилась в новое одиночное путешествие. Без обратного билета и даты возвращения, с одним лишь направлением. На север. Все как и прежде: велосипед, пакрафт. Только колеса на сей раз пошире. Дорог-то, известно, нет. Такие времена, что если не сейчас, то наверное я не сделаю это никогда. Самое сложное — встать с дивана и выйти из дома. В первые дни тоска по дому и родным гложет особо сильно, сердце рвется на части. Нужно время, чтобы оторваться от домашнего уюта, слиться с дорогой и стать палаточным скитальцем. Время не останавливается, круг не замыкается никогда. А пока курс на Архангельск, к берегам Белого моря.

14-15 мая 2021

Восточный берег Ладоги кажется более спокойным и незаселенным по сравнению с западным. Деревень мало, дорога вьется через лес, железная дорога скучает без поездов. Но до Олонца и дальше уже сделали новенькие деревянные платформы, и летом обещают пустить сюда электричку из Лодейного Поля. Я съезжаю на пляж недалеко от Тулоксы. Живописное место, песчаные дюны, оборудованные стоянки. Но мало кто знает, что дюны эти образовались от мощного взрыва баржи с боеприпасами в 1944. Здесь высаживался Тулоксинский десант, и когда баржа взорвалась, на берегу были сотни людей, раненые ждали эвакуации. До сих пор в песке находят многочисленные белые вкрапления — фрагменты костей. Место на самом деле страшное. Ночевать бы я тут не стала, еду искать стоянку дальше за Ильинский.
А за Ильинским вдоль берега начинается приятный лесной хайвэй в Устье Обжанки. Мох, сосны и песок. На берегу попадаются рыбацкие балки, вагончики и даже целые домики. А на деревьях вокруг сделаны старые зарубки в виде елочек — подхоже на древнюю карельскую традицию карсикко. Карелы здесь на этом берегу необычные — олонецкие или ливвики. И язык у них отличается от карельского. Финны его считают отдельным языком, а у нас принято относить к диалектам карельского.
Устье Обжанки прекрасно обжито дачниками, а весь берег застроен домиками до самой границы Олонецкого заказника. Сегодня я хотела последний раз переночевать на Ладоге, прежде чем сверну на восток, на Онегу. Заметила на карте точку с названием «Табановский маяк» и направилась к нему. Шутка ли — единственный маяк на этом берегу! Надо посмотреть. Аккуратно обошла шлагбаум заказника и углубилась в дебри лесные. Километра за полтора до маяка не к добру появились завалы, да еще и хлестанул такой ливень, что стало не до маяка. Нет к нему дороги.

Всю ночь лил дождь, и собрав мокрую насквозь палатку, я отправилась дальше в Обжу. Ужасно любопытно было разведать дорогу к Александро-Свирскому монастырю через Нижне-Свирский заповедник и Ковкеницы. Но в заповеднике более строгие правила — людям там находиться нельзя без сопровождения, поэтому не рискнула. Но что-то мне подсказывает, что дорога там есть. А в Обже ко мне опять привязался деревенский пес. Бежит за мной и не отстает. Да еще и чокнутый какой-то: ляжет в придорожную канаву и ждет, только голова из воды торчит. А потом выпрыгивает и начинает стряхивать на меня грязную воду. Еле оторвалась от него на спуске перед Мегрегой. Вдавила так на педали, что собак решил со мной не связываться.

16 мая 2021

Я давно хотела побывать в Александро-Свирском монастыре. Наверное, привел меня сюда интерес ко всему необъяснимому и загадочному. Вот уже 500 лет мощи Александра Свирского являются нетленными. И не просто нетленными, а по словам видевших их похожими на высохшее само по себе живое тело. Из меня плохая паломница — я не увлекаюсь церковной темой и все подвергаю логическому, научному объяснению. «Странница я, пришла собачку говорящую посмотреть». Но не все увиденное мной в путешествиях этому логическому объяснению поддается. Я повидала много мумий в своей жизни. Эци из Бользано, катакомбы капуцинов в Палермо, египетские, чешские, китайские. Не говоря уже о Ленине и Ким Ир Сене. Многие из них подвергались бальзамированию и поддерживаются специальными растворами. Какие-то сохранились достаточно хорошо, но откровенно говоря, все они выглядят ужасно. А мощи Свирского — это действительно высохшая кожа и не вызывают явного отторжения, хотя и открыты только левая рука и ступни. Могло ли тело так сохраниться само по себе без внешнего воздействия? Не подложили ведь специально забальзамированную «мумию неизвестного мужчины» (из чекистских отчётов) в гроб для верующих во время второго обретения? Думаю, что нет. Как бы то ни было, необъяснимое и должно оставаться таковым, чтобы занимать пытливые умы и давать им пищу.

В этот вечер я поставила палатку возле скита на другом конце Рощинского озера. Скит пустовал, но когда-то в нем жил монах-схимник. Я не понимала монахов. Поведение их крайне эгоистичное: уйти от близких, изолироваться от общества, не принося ему никакой ощутимой пользы. Забыть свое имя. Заниматься только своим любимым делом — молитвами. И вот я сижу в палатке рядом со скитом и ничем не отличаюсь от того монаха. Путешествую по свету в одиночку, изолировалась от общества, не приношу ему никакой пользы и занимаюсь тем, чем считаю нужным и важным. Тем, что держит мою лодку жизненных сил на плаву. Наконец-то девочка стала никем. Пусть будут монахи. Пусть будут велопутешественники, веганы, буддисты. Пусть будут все. Ведь мир так прекрасен в своем многообразии и потому безумно интересен!

17-18 мая 2021

Лесной дорогой от монастыря я пробиралась к Свири. Места на этом берегу поистине глухие, много медвежьих следов. Свежие следы косолапого вели прямо к старому паромному причалу. Видимо, нам сегодня по пути. Мост в Лодейном Поле всего один, но когда есть пакрафт, то он особо и не нужен. Старый причал давно заброшен, в 44-ом здесь наводили переправу во время военной операции «Свирский прорыв». Теперь масштабную операцию по форсированию реки провожу я. Река судоходная, да ещё и одна из артерий Волго-Балта. Можно нарваться на баржу. Потому не спешу, сижу на берегу и наблюдаю. Течение не сильное, а баржа проплыла всего одна за два часа, можно рискнуть. И вот я в Лодейном на южном берегу! Операция завершена успешно.

Колыбельную Балтийского флота, где Петром на Олонецкой верфи был построен первый русский фрегат «Штандарт», нельзя было пропустить. Городок оказался уютным, как и все низкоэтажные ленинградские городки вроде Приозерска или Павловска. Хоть и верфи никакой там давно уж нет, но европейский дух, заложенный Петром, все ещё жив. Приятно прогуляться по улицам и набережной.

А на следующее утро ударила жара и меня ждала раскалённая трасса. Велосипедисты-грешники после смерти попадают на трассу с фурами. Ехать по ней сущее проклятье. Проезжаю Свирьстрой, сонный и очень советский поселок с электростанцией, и сворачиваю к Верхним Мандрогам. Но и эта дорога не принесла ни тени, ни облегчения. Впереди карьер, ездят самосвалы с песком и царит напряженная атмосфера техногенности. В этнодеревню Мандроги я ехала с целью посмотреть перенесенную туда Елисеевскую церковь с Сидозера. Но она оказалась на другом берегу, и понтонный мост к ней разобран. Сама деревня построена в стиле русского лубка. Теплоходы с туристами делают здесь остановку на сувениры и обед. Еще можно задорого снять резную избу на неделю и пожить в атмосфере 19-го века без воды и электричества, с русской печкой и в лаптях. Вроде с одной стороны, это такой качественный Скансен с мастерски выполненной резьбой, керамикой и ремеслами, возможность художникам показать свои работы и продать арт. А с другой — жуткая эксплуатация всей этой этнопопсы «водка-балалайка-матрешка». Потемкинская деревня. Теплохода с туристами нет — все сидят скучают, блинов нет, самовары пустые. Ну ничего, и такое тоже должно быть.

19-20 мая 2021

Подпорожское кольцо 

К северу от Подпорожья есть известный туристический маршрут, посвященный деревянному зодчеству. Его еще называют Серебряным кольцом. В Подпорожье ходит прямой поезд из Москвы, а само кольцо чуть больше 100 километров тихих дорог, так что мы еще давно собиралась съездить туда с Витей в небольшой велопоход на выходные. Но не собрались. А теперь я ехала мимо и решила вписать его в свой путь. Правда нужно было опять попасть на другой берег Свири. Чтобы не делать лишний крюк до Верхне-Свирской ГЭС снова применяю свое секретное оружие (пакрафт) и переправляюсь в Важины. На этот раз течение сильное, река широкая, а ветер как назло крепкий и встречный. И плылось против течения. Меня сносило, пришлось хорошо поработать веслом. Это я еще не знала, что плотина на ремонте, и чуть выше по течению в Никольском пустили паром.

Жара в эти дни не спадала ни на минуту, ветер пышил жаром как из духовки. Никогда еще я в мае не открывала купальный сезон. Да еще и в реке, в которой и летом-то вода ледяная.

Маршрут этот меня сильно разочаровал. Из пяти деревянных церквей посмотреть удалось только две. Воскресенскую в Курпово и Афанасовскую в Посаде. Обе 19 века. Елисеевскую с Сидозера перенесли в Мандроги, самая старая и впечатляющая из всех – в Согинцах – сейчас вся в лесах на реставрации. А из Заозерья церковь увезли на реставрацию в Кириллов. К счастью, церковь Николы в Согинцах отдали нормальным зодчим из Архангельска. Я поговорила с одним из мастеров Володей, которых в России сейчас по пальцам можно пересчитать.

— Сейчас так не строят уже, тут все не по технологии и без гвоздей. Но стоит как-то уж 300 с лишним лет. Колокольню выравнивали, внутри все балки погнили. Мы и вокруг Архангельска тоже все церкви восстанавливали, и в Кенозерье. У них типового проекта-то нет, каждая уникальная. Ильинскую вот отдали каким-то нерусским, они главку металлическую сделали, менять будем.

В Кириллове у реставраторов база, пилорама и резная мастерская. Так что надо подождать год-другой, пока все это вековое достояние засияет обновленной красотой.
То ли усталость от жары, то ли неоправдавшиеся ожидания, но я впала в уныние. Дорога тут не особо живописная. Вокруг одни болота и делянки. Нещадно пилят лес, работают лесовозы. Дорога прыгает по горкам вниз и вверх. Деревни сами по себе без церквей на погостах ничего особенного из себя не представляют, как ни вглядывайся. Меня не покидало ощущение бессмысленности всего происходящего. Что я нахожусь не в том месте не в то время…

Верхне-Свирская ГЭС с 15 мая закрыта на ремонт. Пешеходов пропускают через машинное отделение, а для автомобилей пустили паром. Построенная еще в 1951-ом году, плотина толком не ремонтировалась. Наконец спохватились, что рванет и все вокруг затопит. Я долго сомневалась, ехать ли дальше или остаться в Подпорожье в гостинице. Липкое от пота тело требовало холодного душа, но что-то еще подсказывало, что пора сделать паузу. Едва я переступила порог гостиницы, как раздались раскаты грома, и огромная туча вылилась градом. Деревья гнуло и мотало, стекла тряслись, и наконец в гостинице пропал свет. Видимо, это был знак.

22-23 мая 2021

Архангельский тракт

В пятницу похолодало, прогнозы обещали неделю дождей. Но такая погода нравится мне куда больше давящей жары. Впрочем, дождей в эти дни почти что не было. Видимо, все ушли в Питер — забирайте. А впереди лежал Архангельский тракт до Вытегры, к берегам Онего. Это федеральная трасса, и я готовилась к скучному монотонному перегону. Так оно и было в Ленинградской области за тем лишь исключением, что дорога оказалась куда более тихой, чем я ожидала. На следующий день я поняла, почему.

В субботу заехала к небольшой деревянной часовенке в Гоморовичи и в Родионово к Георгиевской церкви 1493 года — самой старой во всем регионе. Церковь невероятно впечатляет. Только в который раз меня расстраивает факт, что все эти деревянные храмы закрыты, их нельзя посмотреть внутри.
Места пошли совсем глухие. На десятки километров ни одной деревни, тянутся дремучие негостеприимные чащи и болота, в стороны разлетаются непролазные гати и лесовозки. Серьезной задачей стало найти сухой пятачок под палатку. Ближе к границе областей дорога неожиданно превратилась в грунтовую, лес сгустился. Долго я смотрела по сторонам и отчаявшись поставила палатку в осиннике прямо у дороги. А утром оказалось, что на этом месте была деревня Травники. Даже урочища на картах нет, только камень стоит придорожный.

В Вологодской области федеральная трасса стала намного интереснее. То, что на карте выглядит жирной красной линией, в реальности оказалось лоскутами самого разного качества от идеального асфальта до грязных песчаных колей, в которых тонули лесовозы. Водитель одного из них останавливается в яме и кричит: «Зачем снимаешь, в интернет выкинешь? Давай, давай. Жена моя увидит, скажет увольняйся нахрен!» Чувствую, лесовозы теперь со мной надолго. На Архангельском тракте испытываешь полный спектр эмоций от удивления и шока до восхищения и надежды. С утра стало побаливать колено, но потом видать обалдело от тряски и перестало болеть. За поселком Палтоги китайский рейсовый автобус сел в колею и сломался. А я лишь убеждаюсь в правильном выборе транспортного средства. Это пока цивилизация, дальше будет веселее.

Онегу я видела лишь издалека, как и мелкие озера, образованные из-за прорытого после войны с Наполеоном Онежского канала. Берега их заболочены на многие километры, и даже с дороги порой не сойти — вокруг сплошная вода и проснувшиеся комары. Онежский канал, когда-то бывший частью Мариинской водной системы, предшественницы Волго-Балта, теперь используется разве что рыбаками. А в Вытегре удалось наблюдать за проходом баржи через шлюз канала. Она прямо идеально в него вписывается. Зрелище завораживающее и доступное всем!

26-27 мая 2021

Монах и Бес. Часть первая: Монах

Я стояла лагерем недалеко от Андом-горы. Некоторые считают её самым красивым местом Онежского берега, он обрывается здесь прямо в воду, и с высоты 85 метров открывается шикарная панорама озера. Только это не совсем гора, а геологический разрез девонских отложений, возникший в результате движения ледника. В верхних слоях просматривается много разноцветного песка, а нижние я рассмотреть не смогла – очень уже крутой обрыв и осыпается, вниз спуска нет.

Дальнейший путь вдоль берега преграждает устье широкой реки Андомы. Река настолько мощная, что здесь в месте впадения в озеро даже стоит рыбацкая артель. Рыбаки посмотрели на меня и мой велосипед с недоверием. Все сидят на берегу, никто никуда не плывёт. Но мне крупно повезло – подъехала Рыбоохрана и стала спускать лодку на воду. Перевезли, пакрафт расчехлять не пришлось. Люблю северных людей за их немногословность и здоровый пофигизм. Никаких лишних вопросов, «куда ты, там дороги нет» и прочей брехни. Человеку туда надо и везут.

Дорога на том берегу продолжилась, только совсем заброшенная. Ездят тут нечасто, колеи покрылись вековым мхом да кое-где заболотились. А мне почему-то весело. Замшелая колея уходит в неизвестность, но фэтбайк создан для таких дорог, идёт как по маслу. Иногда слезаю, чтобы пройти глубокую лужу. Потом внезапно широченная магистраль из песка, прямо как в пустыне Сахара. А напоследок новая локация, прямо как в компьютерной игре — живописнейшая лесная дорога среди могучих вековых сосен, ну очень старых. Не дорожка – мечта! Так я снова незаметно отказываюсь в Карелии.

Граница идёт по небольшой реке, но за бродом все дороги заканчиваются. Дальше длинный песчаный пляж и такая же длинная дикая неизвестность. Ехать по линии прибоя сплошное удовольствие! Это очень умиротворяющее, медитативное занятие. Мысли в голове исчезают полностью, только ты скользишь между водой и сушей, по самой кромке. Но удовольствие не может длиться вечно. И прекрасный пляж тоже закончился, берег покрылся камнями, вода подступила вплотную к лесу. До Муромского монастыря остаётся около семи километров, вот только путь к нему дальше исключительно по воде.

Дело к вечеру. Решаю ставить палатку, а надувание лодки и прочие водные процедуры оставить на завтра. Предстоит полностью водный день.
Ночью прошёл дождь, но мои опасения по поводу испортившейся погоды не оправдались. День предстоял ясный и безветреный, идеальный для озёрного пакрафтинга. Онега – это не река, течения здесь никакого нет, и пакрафт плывёт со скоростью 3 километра в час. Если грести усиленно, то временно можно выдавить из него 4. А средняя скорость все равно колеблется между 2-мя и 3-мя, если не бросать весло. Очень медленное занятие, требующее выдержки буддийского монаха. Иногда кажется, что ты вообще никуда не плывешь, стоишь на месте. Но нет, верхушки деревьев двигаются, значит и дело движется в нужном направлении. Вокруг первозданная красота и чистота, зеркальная гладь воды. И временами думаешь, что ради этого ощущения готова даже стоять на месте, врасти как дерево в эти берега!

Издалека показались золоченые купола монастырского храма. Вопреки моим ожиданиям увидеть заброшенные развалины, купола намекали на обитаемость монастыря. А когда я подплыла к берегу, меня встретил монах с лошадкой.
— Второй раз в жизни вижу сумасшедшую бабу! Первая любит сюда на каяке плавать, москвичка. А тут ещё и велосипед!
Неизвестно, кто был удивлен больше, я или монах, но любопытство заставило меня вылезти из лодки. Было немного неловко идти в действующую обитель, да ещё и такую нетуристическую, настоящую, в глухом удаленном месте. Тем более, что монах мной не сильно-то интересовался, а готовил лошадь к работе. Дорога сюда есть, но очень плохая («Семь бродов, в таких тапочках не пройдешь, там сапоги надо»).
— Большой монастырь, я думала тут нет никого. Я плыву на Бесов Нос.
— Да какой большой. Два монаха и два послушника. Да, бесы-то нас больше привлекают, а в храм зайти не каждый спешит. Вон видишь двухэтажное здание, там сейчас храм временный. На втором этаже есть платки и юбки. А этот большой пока на ремонте. На старом храме-то гляди образ Николая Чудотворца.

На внешней стене проявились очертания как бы образа – плечи и голова с нимбом. С точки зрения науки это обычная плесень, но действительно очень напоминает лик.
Во временном храме я поднялась на второй этаж, надела юбку и дернула дверь с крестом, как велел монах. Но за ней внезапно увидела не алтарь, а спящего в кровати второго монаха, старого, лет семидесяти. Сумасшедшая баба бесцеремонно ворвалась в келью, но к счастью, спящий не проснулся и её не заметил. Вот тебе и сходила в храм.

Онега здесь очень мелкая, и даже отплыв от берега на приличное расстояние, иногда цепляешь за дно веслом. Вода очень чистая и прозрачная, сквозь нее видно дно, а глубина около метра. Утонуть невозможно, но часто попадаются на дне крупные камни, на которые можно незаметно сесть днищем. На одном таком камушке я видать где-то и посадила пробоину, потому что к монастырю я прибыла уже с кокпитом полным воды. Не с весла же столько натекло?

Дыру я временно залепила хозяйственным скотчем (починю капитально на стоянке). Идеальный штиль и гладь воды радовали глаз. Если смотреть с берега, то кажется, будто бы вода сливается с небом, горизонта нет, а ты стоишь на берегу неба. Но я все сетовала на то, что нет никакого ветерка, чтобы он меня хоть немного подтолкнул и даже пыталась тащить лодку, привязанную к велосипеду, волоком по берегу. В целом это было довольно эффективно, куда быстрее, чем грести. Главное, чтобы берег был гладкий и лодку не нагружать. Потом вновь пошли завалы, и я опять взялась за весло. Медленно, гребок за гребком, как буддийский монах миллион раз тычет пальцем в дерево, чтобы он стал крепким и приобрел способность пробивать стекло. Расстояние уменьшается, но не так быстро, как хотелось бы. Сегодня я преодолела 16 километров и жутко устала. Вечером возникла внезапная мысль, что нужно продолжать двигаться, пока стоит погода, пожертвовать сном. Но усталость и голод заставили меня поставить палатку, приготовить ужин и крепко уснуть. На следующий день я планировала проплыть столько же и очутиться у Бесова Носа, но человек только предполагает…

28-30 мая 2021

Монах и Бес. Часть вторая: Бес

Наутро все резко изменилось. Ветер принёс тучи и волны, а тучи принесли дождь. Глядя на эти белые барашки, с трудом можно было представить себе, как там плыть на лодке вроде моей. Её моментально зальет, а вероятно и перевернет. Медленно попивая кофе, я сверлила взглядом воду и внушала себе, что волны вроде чуть поутихли. Надо рискнуть и пройти сколько возможно. Надеваю вейдерсы и пытаюсь плыть. Лодку швыряет из стороны в сторону и быстро заливает. Но раз уж я собрала лагерь, попробую протянуть лодку бечевой. Отхожу от берега довольно далеко, чуть ли не по пояс в воде тащу свою баржу. Там барашков меньше. Идти тяжело, ноги еле передвигаются. Прошла так километр или два, воды налило по самые края. В лодке теперь целая ванна ледяной онежской воды и плавают вещи.

Теперь пошёл ровный пляж, сдуваю лодку и гружу все на велосипед. Проехала ещё три или четыре километра. А дальше опять конкретный ветровал и погода портится, дождь все усиливается. Приехали. И велик не протащишь, и волоком идти боюсь, чтобы не замочить остатки сухих вещей. Я зажата, выбора нет. Иногда в жизни бывает так, что действовать бессмысленно. Ты сделал все возможное и остается только ждать. Как гласит китайская пословица: придет весна и цветы распустятся сами. Ставлю палатку у большого выворотня так, чтобы он защищал её от ветра как стена. Под осыпающимися онежскими берегами палатку ставить опасно, уже и дураку понятно, что деревья с них падают. Но что мертво, умереть не может, а что упало, то уже не упадет. Оцениваю ущерб вещам в сумках и готовлю ужин из промокших макарон. Обнаружила, что промокла половина сушеного мяса и еще много продуктов. Главное, что спальник сухой. Макароны промокли не все. Сухие отсортировала и оставила на потом — неизвестно сколько еще придётся сидеть Робинзоном и ждать у моря погоды… По крайней мере я прошла сегодня пять километров и встала в более защищенном от ветра месте, уже прогресс.

На следующий день дождь прекратился. Но радовалась я рано, потому что ветер и волны только усилились. Теперь ветер был строго встречным. Онего решило показать свой северный нрав. Всегда надо помнить, что может быть не только лучше, но и хуже. А ту погоду, что была позавчера, вспоминаю как редкий дар природы. Но сидеть нельзя, нужно выбираться отсюда любыми способами. Глеб Травин в своем радиоинтервью Ленинградскому радио говорил, что он поставил себе цель каждый день двигаться вперед. Хоть три километра, хоть пять, но двигаться. Вспоминаю его слова и шутку про два выхода. В конце концов у меня тоже два выхода: тащить лодку или тащить велосипед. Начнем с лодки. Надеваю вейдерсы и теперь толкаю ее сзади, направляя на волны. Ветер её почти не сносит, потому что есть точка опоры о дно в виде меня. К счастью, здесь мели, и от берега можно уйти далеко. Вода ледяная, градуса три, вейдерсы буквально спасают жизнь. Теперь я умнее: подготовила кружку, чтобы вычерпывать воду. Десять кружек вычерпываю, балансируя на волне, а она мне одним махом заливает двадцать кружек. Прошла так два километра.

И вот чистый берег без завалов. Тут же причаливаю и перегружаю все на велосипед. Но ветер напоминает о себе, ехать не получается. Можно только упираться и тащиться пешком. Ну ничего, в Патагонии бывало и хуже… Это еще не самое плохое, на что способно озеро, судя по совсем свежим упавшим деревьям с молодыми листочками. Молюсь только, чтобы не было впереди больших завалов. Уже виднеются вдалеке острова Гурия, а значит я почти у цели – у устья реки Черной. Кажется, будто бы они так близко, но почему приближаются так невыносимо медленно?

Но ветровалы неожиданно навалились с новой силой. Сходила на разведку, и первый тянулся всего 200 метров. Надувать лодку и все перегружать на нее ради такого расстояния не стоит времени. Поэтому хватаю велосипед и бросаюсь в воду вместе с ним. Получается довольно эффективно. А деревьев, уходящих в воду, становится только больше. И вот я уже в воде по развилку, а фэтбайк отрывается от дна и всплывает! Я слышала об этом свойстве, но в реальности вижу его впервые. Нагруженные на багажник вещи кажутся невесомыми. Главное, держать велосипед вертикально и не давать волнам утянуть его под скользкие бревна…

Суровое Онего приготовило для меня следующее испытание. Деревья уходили в воду так далеко, что заходить дальше пояса было уже опасно. Делать нечего: разгружаю велосипед и перетягиваю через поваленные деревья одну сумку за другой. Здесь и без груза ноги переломать можно – наступить на осыпающийся край берега и провалиться через песок или подскользнуться на бревне. Так что пришлось попрыгать туда и обратно четыре раза. После такого челночничества я была уже совсем без сил. А потом накатило и отчаяние, ведь передо мной возник мыс Толстый нос – первый скалистый мыс озера на пути. Мокрые отвесные скалы встали преградой, а значит ни по воде, ни по берегу идти уже нельзя. Говорят, что путь к богу намного труднее, чем к дьяволу. Только мне почему-то путь к нарисованному бесу дается через какое-то постоянное выживание в ледяной воде.

Вдруг я замечаю на берегу человека. Вот это да, первый человек за три дня после монаха. Может быть, у него моторка и он пробросит меня через скалы? Подхожу ближе и вижу за деревьями дома. «Здравствуйте, вы здесь живете?» «Нет, охраняю. Это частная турбаза,» — слышу в ответ. Мужчина был в капитанской кепке и с искалеченным шрамами лицом. Два лесных домика и беседка стоят в отдаленном месте, куда можно попасть только на лодке. Капитан был один, налил мне чаю и дал надежду, что отсюда до реки Черной есть пешая тропа через лес. «Тропа-то нормальная. Идите по ней и прямо к устью выйдете. По ней даже ехать можно. А там переплыть на тот берег сущий пустяк.» Потом вдруг сказал, что за ним вот-вот должна приплыть лодка, и если я подожду, то она заберет и меня.

Проходит час, второй, а лодки все нет. Когда будет – неизвестно. И будет ли вообще. Мужик часто курит и ходит к берегу с биноклем. Уже шестой час вечера, капитан идет в дом и затапливает печь. Ситуация стала меня немного напрягать. Ведь человек, который уезжает и не собирается в доме ночевать, не будет на ночь глядя топить печь? Мы тут вдвоем в совершенно диком месте. Пока еще не поздно, надо делать отсюда ноги, и я решаюсь двигаться к реке по неизвестной тропе. «Ладно, поеду я,» — быстро гружу вещи на велосипед и направляюсь к лесу. Тут мужик резко переходит на ты: «Уезжаешь?»

Тропа оказалась заболоченной больше, чем наполовину. О том, чтобы ехать по ней, не было и речи. Два километра я тащила велосипед, утопая по щиколотку в болоте и отмахиваясь от комаров, и вот наконец показался берег реки. Но это было совсем не устье. До устья от этого места по реке километра три. Неожиданный поворот. Похоже на ночь глядя намечается речной сплав на пакрафте. Ну хорошо. Река – это не озеро, волн на ней нет и даже какое-то вялое течение имеется. Неужели этот долгий день когда-нибудь закончится?

Река тихая и умиротворяющая в закатном свете. Изредка всплескивает рыба или из кустов с испугом вырывается утка. И совсем не похоже, что где-то рядом ветром бушует оно, суровое озеро. Спина после буреломов дает о себе знать, и каждый гребок веслом отдается в пояснице болью. А сколько еще таких гребков предстоит сделать, чтобы выйти к устью из поросших осокой берегов?

В устье Черной показалась чудесная оборудованная туристическая стоянка, на которой я уже без сил разбиваю палатку и падаю в спальник. Эта ночь была холодной, термометр перед сном показывал 3 градуса. Натянув на себя всю теплую одежду, я часто просыпалась от холода. Возможно, были заморозки.
Можно ли вздохнуть с облегчением? Ведь от моей стоянки начинается оборудованная пешая экотропа к мысам с древними петроглифами. Где-то уже положили деревянные настилы, а где-то еще лежат заготовленные для них доски. Установлены информационные таблички. Почти цивилизация! Основных мысов, на которых обнаружили накальные изображения, три – это Кладовец Нос, Бесов Нос и Пери Нос. Я так долго мечтала посмотреть на эти древние рисунки эпохи позднего неолита, читала о них классическую книгу Равдоникаса 1936 года, а дорога к ним оказалась практически дорогой к Эвересту. Они и правда находятся в таком удаленном месте, что добраться до них обычному туристу и по сей день остается проблемой. Но в этом вся их прелесть, в этой первозданности, чистоте и недоступности. Здесь нет зевак и проходимцев, а есть только те, кто целенаправленно прошел к ним свой собственный путь. И вот они передо мной: выцарапанные гуси и лоси, человечки и змеи, ящерицы и рыбы и даже огромный человекообразный идол, тот самый, известный как Бес. Все они сегодня светятся в лучах онежского солнца для меня одной, как и тысячи лет назад. Это особое удовольствие бродить по потрясающим по красоте каменным мысам и выискивать рисунки по зарисовкам из старой книги. Получилось так, что мысы не оказались главной и единственной целью всего этого трудного пути, они лишь встроились в длинную цепочку впечатлений и приключений, стали их прекрасной кульминацией, как и должно быть.

Но мало дойти до Эвереста, с него надо еще спуститься. Мне предстоял путь до Шальского. И здесь по крайней мере на карте уже была дорога. Пунктирной линией, но какой бы она ни была, это дорога! Теперь я окунаюсь в атмосферу самого настоящего джип-трофи с грязью и глубокими колеями, торчащими скалами, вывернутыми камнями и крутыми песчаными подъемами. Но после того, что я испытала вчера, это все мне показалось сущей ерундой, ведь большую часть времени можно было ЕХАТЬ.

Последнюю ночь на берегу Онежского озера я провела недалеко от Шальского. Холодный пронизывающий ветер, опасные волны с белыми барашками, ревущими как реактивный самолет, вездесущий песок во всех мокрых вещах, ледяная вода. Запах хвойного леса, чистейшая вода, сквозь которую видно дно и её можно зачерпывать кружкой и пить, миллионы божьих коровок на каждом бревнышке греются на солнце. Таких огромных я видела впервые. Перелистываю в голове кадры из недавних испытаний и чуть не плачу от осознания предстоящего расставания. Онего, я буду скучать!

Большой Северный путь. 2 От Онежского озера к морю Белому >>