31 декабря 2012 г.

Есть у этого острова несколько особенностей. Ночи тут чертовски холодные, даже если днем жарит солнце. А ветер не просто прохладен — он облизывает косточки на спусках сразу после того, как с тебя уже сошло семь потов на знойном подъеме. И в ритуал уже вошло застегивать жилетку на спусках и расстегивать на подъемах. Уши мои сгорели в первый же день, как и все открытые части тела, никакого защитного крема с собой не было — купить я его забыла. Спать пришлось практически во всей одежде, которая была с собой. И даже несмотря на это, всю ночь я провалялась в пространстве между явью и сном из-за какого-то дискомфорта. Нет, я не мерзла. Это было из разряда тех странных ощущений, когда мозг вообще не может понять, что происходит. Такая вот неласковая тасманская ночь.

Спуски и подъемы гигантской стиральной доски все продолжались. Дорога казалась почти пустой, редкая машина проезжала мимо, слегка притормаживая и обгоняя втаскивающую вверх байк велосипедистку. Это вошло в ритуал: пешком вверх — полет вниз. И мысль о следующем подъеме была уже настолько родной, что не вызывала ровным счетом ничего: ни возмущения, ни негодования. С буддийским спокойствием я решила пройти эту эпопею до конца. Впрочем, думала я, можно и скорректировать (то есть сократить) маршрут, если и дальше все будет таким же рельефным. Сегодняшняя цель определилась достаточно быстро — Скотсдейл. А дальше посмотрим.

После того, как все эти втаскивания байка вверх и спуски вниз на скорости под 60 км/ч стали привычными, я доехала до отворота на известную лавандовую ферму Bridestowe.

История этой лавандовой фермы началась в 20-х годах, когда на Тасманию прибыл парфюмер из Лондона, привез с собой семена лаванды с Альп французского Прованса, где они растут естественным образом на достаточно высоких широтах, и решил заняться бизнесом. Как видно, лаванды прижились на новой для них земле, и бизнес попер в гору. Сайт имения сообщал, что наилучшее время для посещения лавандовых полей — лето, с 1 декабря по 31 января, когда лаванды предстают во всей своей красе цветения. Сбор урожая начинается в конце января. Ах как мне повезло! От такого счастья я достала блок-флейту и устроила концерт в цветнике на радость японским туристам.

Music: Jethro Tull — Bouree

Это приятное ощущение, что ты наконец-то доехал до какой-то достопримечательности, можно расслабиться, прикинуться обычным туристом, впитывать красоту и просто гулять с фотоаппаратом, подошло к концу. И снова ты садишься на велосипед и едешь без сожаления дальше. Оставив позади лаванды, вскоре я обнаружила, что дорога меня уже хорошенько пообтесала за первые дни и крутить педали вверх на 1-1 уже гораздо легче, чем тащить всю эту тонну поклажи пешком. Вот удивительно, еще совсем недавно мне все казалось ровно наоборот. И даже некоторые горочки берутся накатом. Прекрасно! Приобретаю форму! И ощущение радости и какой-то внутренней силы разлилось по организму. Да, я всемогуща, и без всякого кокаина! А с этим ощущением ты как-то острее воспринимаешь окружающую действительность. Теперь внимание можно направлять вовне, а не на борьбу с собственным организмом, уставившись в обочину.

Вот новый поворот, что он нам несет…

Буквально в пяти километрах от Скотсдейла меня нагнала парочка запыхавшихся велосипедистов: парень и девчонка, примерно мои ровесники. Ехали они на горных байках с толстенными покрышками, а поклажу везли на прицепах. На одном прицепе развевался маленьких датский флаг, а на другом — канадский.
— Так вы из Канады или из Дании? — поинтересовалась я.
— Я — датчанин, а она — из Канады. Но мы вместе живем в Канаде.
Про себя эту парочку я окрестила «канадцами». Выглядели ребята крайне измученно, и тут же поделились наболевшим: «Мы, конечно, читали, что на Тасмании много холмов, но не думали, что будет ТАК тяжело. Вроде и пишут, что западный маршрут сложнее восточного, там вообще сплошные горы. Тогда я с трудом представляю себе, каким сложным должен быть он! Уж туда-то я не сунусь ни за что! Это уже наверное не отдых, а самоубийство какое-то.» Ребята поведали, что сегодня они планируют доехать до Скотсдейла и остановиться там в кемпинге, потому что следующий кемпинг только через 25 километров за небольшим перевалом и с них на сегодня хватит. Я же не оставляла надежд уехать дальше Скотсдейла, время еще позволяло, а любопытство и амбиции покорить западные дебри раздирали сердце на части. Впрочем, я уже подумываю о том, чтобы сократить маршрут.

В Скотсдейле кемпинг оказался бесплатным, хоть и достаточно цивилизованным: душ, розетка и все дела. Я стояла у отворота на кемпинг, раздираемая смутными сомнениями. Мимо прошел человек и спросил, не нужна ли мне помощь. Я поделилась своими сомнениями, подтвердила еще раз, что до следующего кемпинга — «большая гора», и приняла окончательное решение остаться здесь. Конечно, наличие более-менее организованного кемпинга меня совершенно не беспокоило — я могу заночевать где угодно, но я уже знала и то, что на Тасмании кемпинги имеют вполне оправданное расположение: как правило, между ними перевалы или фермерские поля, и найти произвольное плоское место довольно проблематично. Нет кемпинга — фиг найдешь удобное место для палатки.

Мда… кемпинг был людным, еле нашла, куда воткнуть свою палаточку. И всё сплошные велосипедисты. Ну и славно — не будет скучно встречать новый год. Ах да! Сегодня же новый год! Эта мысль впервые за весь день проскользнула в уставшем мозгу. Завтра я проснусь уже в 2013-ом. Обалдеть можно. Среди велосипедистов я встретила и своих «канадцев», и большую велосемью на странных рекумбентах в неопределенном количестве, и немца-одиночку. Немец прибыл последним и отчаянно искал место, куда бы поставить палатку. Я предложила расположиться рядом с моей. Сам собой завелся обычный разговор: откуда и куда, сколько уже едем и сколько еще планируем, жалобы на дороговизну страны («Банка пива — 3 бакса — грабеж! А продукты раза в 2 дороже, чем в Германии») и жуткую холмистость. Немец ехал уже неделю, а до этого проехал всю Новую Зеландию:

— Новая Зеландия по сравнению с Тасманией — так просто Диснейлэнд. Везде бары, рестораны, гостиницы, а здесь даже питьевую воду негде набрать. Я ее, например, из рек и озер набираю, у меня вот тут с собой насос есть, чтобы воду качать. И ты знаешь, я ни разу не пожалел, что его взял с собой! Удивительно, что тут вообще все пригождается — нет ни одной лишней вещи, которую я взял!

Разговор медленно уходил в закат, на горелке доваривался ужин. Есть сегодня хотелось как никогда, и я испытала это приятное ощущение, когда теплые кусочки еды проваливаются в желудок.

С наступлением полночи, ощущение нового года так и не пришло. Я представляла себе картинки, как мои друзья в России сейчас нарезают салатики, наряжают елки и собирают родных вокруг праздничного стола. А я сижу одна в палатке, вокруг только спящие и не проявляющие признаков праздника велосипедисты, так что можно сказать, что я тут и в самом деле одна, на другом конце земли. И как-то внезапно во мне родилось желание всем друзьям разослать поздравительные смски. Полезла проверять связь. Связь, конечно, присутствует. Но для того, чтобы появилось хоть одно деление, нужно встать на забор или мусорный бак и вытянуть руку вверх. И вот так стояла я минут 15, периодически вытягивая руку вверх и посылая очередную смску в небо, чтобы пронеслась она через пространство и долетело до адресата. А потом посыпались ответы, и пришлось опять вытягивать руку вверх, чтобы получить с неба кучу приятных слов. И эти символические действия в темноте, со стороны кажущиеся странными, конечно, были самым лучшим подарком.

Здесь я пишу полуночные записки велосипедистки.

1 января 2013 г.

Утром я первой отправилась в дорогу, пока велодети собирали свои сумки. Перед самым выездом мы с немцем немного обсудили предстоящий маршрут. До восточного побережья и белого песка Сент-Хеленс оставалось 90 км. За один день их проехать было практически невозможно: путь лежал через горы. А дороги, собственно, было две. Одна — по тасманскому хайвею, а вторая — по грунтовому серпантину напролом через горы. Я сказала, что поеду через перевал:
— Да что я не видела на этом хайвее? А через перевал – там тропический лес, водопады, ни одной живой души, настоящая Тасмания!
— Ну вы русские даёте, 60 км гравийных перевалов – это ужас. А где ночевать? Там же нет ни одного кемпинга! На хайвее видишь этот значок? Это бар! Там будет холодное пиво! Не, я поеду по асфальту.
Что русскому хорошо, то немцу смерть.

Велосемья на рекумбентах догнала меня почти у отворота на грунтовый перевал. Они поднимались в крутую гору слаженно, друг за другом, с детьми и со всем грузом. Видимо, продолжили по асфальту, так как больше я их не встретила. 

Отворот на Рингаруму.

О своем решении ехать грунтовыми дорогами я ничуть не пожалела. Потрясающая чистота и пустота, когда ты по-настоящему наслаждаешься красотой и одиночеством простор. Без ревущего мотора подкрадывающихся сзади машин и без людей.

Так вот где разливают популярную питьевую воду Love from Tassie по бутылкам — в Леджервуде!

А вот и сам Леджервуд. Сразу обращаешь внимание на стоящие вдоль дороги фигуры, вырезанные прямо из деревьев.

Оказывается, это необычные могилы солдат, погибших в разных войнах.

Есть даже целые композиции.

В Леджервуде сразу за резными деревьями стоит заброшенная железнодорожная станция. Когда-то на Тасмании ходили поезда. Сеть железных дорог до сих пор опоясывает остров, и со стороны это выглядит так, как будто все в порядке: рельсы ухожены, кажется, что вот-вот раздастся стук колес и на станцию прибудет поезд. Но он никогда не придет. Последний поезд на Тасмании был отменен еще в 1978 году.
Крупной точкой в навигаторе была отмечена Рингарума. Судя по карте, она действительно казалась самым крупным населенным пунктом на всем пути от Скотсдейла до Сент Хеленс. Там я надеялась пополнить запасы воды, купить какого-нибуль лимонада или мороженого и устроить небольшой ланч перед тем, как подниматься в горы по серпантину. На деле Рингарума оказалась абсолютно мертвой деревней, где нет ничего. Несколько домов, не подающих признаков жизни, закрытая почта и библиотека. И магазин с табличкой CLOSED, где через стуклянную дверь просвечивали абсолютно пустые полки в духе советских гастрономов конца 80-ых. Единственное место, где еще проявлялись слабые признаки жизни, была автомастерская. То ли 1 января вышибло всяческую жизнь из этой деревни, то ли здесь все так круглый год. Достоверно неизвестно — спросить было не у кого.

Пикник на обочине в безжизненной Рингаруме.

Табличка на въезде пафосно гласила: «Добро пожаловать в Рингаруму — врата в национальный резерв «Гора Виктория».

Вскоре грунтовка стала уводить из долины куда-то вверх.

Поначалу это забавляло: медленный еле заметный подъем, иногда казалось, что едешь по абсолютно плоской поверхности, деревья еще не закрывали обзор лежащей внизу долины.

Но вскоре дорога все увеличивала уклон, и ехать по ней было уже почти невозможно. Высота в навигаторе росла и росла: 250, 300, 450, и вот уже 500 метров. Вместе с высотой менялась и растительность: зеленые луга сменились папоротниками и мхами, стали появляться магнолии, горные цветы и растения, которых я не видела ни в одном ботаническом саду. Уклон становился все круче, деревья сгустились так, что долины внизу уже не было видно, а пот заливал лоб. До водопада Ральфа, куда я держала путь, оставалось около 5-ти километров.

Перевал был построен в 20-х годах вручную, без использования какой-либо техники.

Вскоре мое одиночество нарушили двое велосипедистов, такие же измученные, как и я. Это были мои канадцы. «Привет еще раз!» Совещание постановило, что лучше всего действительно будет заночевать у водопада Ральфа. Это высшая точка и едиственное плоское место. К тому же там должно быть нечто похожее на парковку и вроде даже туалет. 600, 700, 800 метров — и вот последние силы брошены на преодоление. У моего огранизма есть свойство отключать мозг в определенный момент накопившейся усталости. Обычно в голове есть какие-то мысли. Но в этот определенный момент тело превращается в робота, единственной программой которого является втаскивание велика вверх. Головы нет — там пустота. Потом происходит неожиданный сбой в программе: тело останавливается, глаза упираются в какой-нибудь куст, а мозг вновь заявляет о себе и пытается передумать кучу мыслей обо всем на свете в ускоренном режиме, как бы восполняя и догоняя перод пустоты. Такая перезагрузка длится минут пять, и вот робот снова готов штурмовать гору.

У водопада меня уже ждали мои канадцы. Ровного места как раз хватало на две палатки. И сразу же чай, задушевные беседы, обмен печеньками и впечатлениями. После ужина молодой человек со сложным датским именем, которое я упростила до понятного мне Улофа, остался в лагере, а мы с Линдси пошли исследовать водопад и окрестные каньоны.

Водопад Ральфа

Обратно возвращались по трейлу уже после заката, и это был незабываемый поход по сказочному тропическому лесу. Силуэты деревьев и прыгающих в разные стороны валлаби (маленьких кенгурушек), головы кустарника, чем-то похожего на репейник, в контровом свете…

Продолжение >