1 мая 2019

Это утро как-то совсем выпало из моей памяти. Не помню, что было на завтрак и что вообще происходило. Одно лишь радовало меня тогда и я спешила поделиться этой радостью с Витей: «До деревни осталось 3 километра, а дальше судя по карте начинается асфальт! Во всяком случае дорога становится крупнее и меняет цвет на карте, наверное поменяется и покрытие».

То, что на карте казалось асфальтом, в реальности оказалось ужаснейшего качества гравийкой. Крупный гравий больно отбивал зад и руки, а спуск вниз на протяжение двадцати километров не доставлял ни малейшего удовольствия. Ни деревни через три километра, ни асфальта. Только постоянное напряжение и контроль над велосипедом. Нельзя перетормаживать и слишком большую скорость развивать тоже опасно. Витя упал на этом спуске два раза. Первый раз разбил колено, во второй — порвал мембранную куртку на груди. Не везет ему что-то уже который день. Минус пуховик, а теперь еще и куртка: «Да и фиг с ней, все равно дождь уже не держит, наверное, это её последнее путешествие».

Тронувшись в путь и пройдя первые десять километров мы поняли, что моё вчерашнее решение заночевать на склоне, скрытом кустами было правильным: дальше не было ни одного места, пригодного для стоянки. Растительность полностью исчезла, склоны были каменистыми, а местность сильно пересечённой — ровных пространств не было вообще. В очередной раз удивился разнообразию албанских горных пейзажей. Лес сменялся тундрой, тундра — чем-то напоминающим Иудейскую пустыню. Теперь мы спускались и попали на какую-то то ли недостроенную, то ли перестроенную дорогу. Т.е. техника пробила и расширила дорогу, но вместо асфальта ее покрыли гравием размером с два кулака.

Деревня показалась только тогда, когда мы выехали на трассу SH6. А все-таки мы сильно обрадовались, когда увидели асфальт. Эти сто километров горных дорог дались нам совсем непросто, хоть и доставили эстетическое удовольствие. Да и проехали мы все эти дороги на гибридах с довольно узкой резиной.

Трассу SH6 даже трассой особо назвать нельзя – так, крупная асфальтированная дорога местного значения. Ни разметки на ней нет, ни обочины. В деревне заезжаем в первый же попавшийся продуктовый магазин. Запасы наши немного поиссякли. Продукты лежат на полках, но ценников нигде нет. К нам сразу же подошла дружелюбная продавщица, представилась учительницей английского языка и начала активно нас расспрашивать кто мы и откуда. Поговорили о России. Все знания продавщицы о нашей стране сводились к тому, что Сталин жил много тысяч лет назад. Албанцы Сталина знают, ведь именно период его правления был самым теплым в советско-албанских отношениях. Взяли совсем немного простых продуктов – хлеб, пару банок консервов, чипсы, сыр, газировку и газовый баллон. За прилавком стоял дед (возможно, ее отец) и принялся выписывать цены на бумажку и считать сумму на калькуляторе. Замечаю, что цифры какие-то подозрительно большие: вместо нормальной цены 600 лек – 6000, и так все продукты. Итоговая сумма вышла в 15 000 лек (около 7 тысяч рублей) и шокировала нас.
— Но это же очень дорого, — удивилась я.
— Ну вы же взяли все самое лучшее, — только улыбалась в ответ учительница.

Мы не стали разбираться в чем дело, а просто оставили продукты на прилавке и поехали дальше. К счастью, в той же деревне был и нормальный супермаркет с ценниками и кассой со сканером штрих-кода, где мы купили все то же самое ровно в 10 раз дешевле, за 1500 лек. Я стала анализировать причины случившегося. Дедуля просто приписал еще один ноль к обычной цене. Неужели он хотел нас обмануть? Может мы что-то не поняли в албанской системе счисления или когда-то давно произошла денежная реформа, деноминация, и в силу возраста человек привык считать по-старому. Деноминация действительно была, в 1965 году. Но может ли быть правдой то, что за более чем 50 лет человек так и не привык к новым деньгам? Возможно. Может быть в отношении туристов и «не выгодно» привыкать?

Неудобное чувство осталось после этого случая. Я до сих пор думаю, что мы с продавцом в магазине просто не поняли друг друга. Как бы там ни было, это бы единственный за всё путешествие пример какой-либо недоброжелательности, пусть даже и косвенной. Хотя, как и в любой стране, где есть туристы, маленькие обманы албанцы себе вполне могут позволить.

Среди покупок, сделанных при возвращении в цивилизацию был, разумеется уникальный албанский коньяк Скандербег. «Разумеется» — потому, что я читал об этом волшебном напитке еще до поездки, а в холодных горах мы с Таней активно добавляли его в чай по вечерам. Для лечения. Коньяк назван в честь национального героя — князя, боровшегося за независимость страны от турок в XV веке. Скандрбегу воздвигнут внушительный конный памятник на главной площади Тираны. К сожалению, его борьба закончилась поражением. Но коньяк, производимый в формально мусульманской стране хранит память героя. Skënderbeu — напиток высочайшего качества, сравнимый с лучшими французскими коньяками. При этом он никуда не экспортируется. Попробовать его можно только в Албании. Так вот — лайфхак для туристов — коньяк этот, как сувенир продаётся фактически везде. Стандартная цена для туристов — 10 — 12 евро (1200 лек). Но покупать его нужно только в сельских или окраинных продуктовых магазинах. Там бутылка 0.7 обойдётся всего в 5 евро (600 лек)!

Широкая долина реки Дрини простиралась дальше на нашем пути к македонской границе. Долина сплошь заселена, одна деревня следует за другой, появляется обильный мусор на обочинах. В общем жизнь активно кипит. Мы стали привлекать внимание людей. До этого мы ехали по безлюдному национальном парку и с албанцами сталкивались мало. Здесь же впервые окунулись в национальный колорит. Албанцы народ открытый, дружелюбный и очень общительный. С нами постоянно здоровались, пытались общаться, активно расспрашивали, кто мы и куда едем. Дети выбегали из домов, махали руками и кричали «Hello» и «турист». В отличие от мусульманских территорий вроде Иордании или Палестины, в этом внимании не чувствуется напряжения, осуждения нашего способа путешествовать или какого-то непонимания.

Албанско-македонская граница возникла внезапно прямо посреди деревни Блато (Blato). Пограничник вернул нам паспорт без штампов, но мы попросили эти штампы поставить. Он долго искал штамп, потом понял, что чернила в нем высохли. Бледная печать украсила мой паспорт, а Витин так и остался без штампа. Македонские пограничники оказались более добросовестными. Вот мы и в Македонии! Совсем недавно название страны изменилось на «Северная Македония» и на границе стоят указатели уже с новым названием.

На македонской стороне уже нет такой густой населенки, но земля вся занята сельским хозяйством. Ехать стало повеселее, ведь вывески уже на кириллице, мы практически все понимаем. «Ну вот наконец родные православные земли», — радуется Витя. Читаем надписи на указателях и забавляемся — язык так похож, но при этом такой смешной для русского человека. Правда, радость Витька продлилась совсем недолго. Вскоре мы въехали в приграничный город Дебар.

Город оказался запущенным и замшелым, нагонял депрессняк. В центре сквер с заросшими советскими памятниками и поломанными скамейками. Облупившиеся бетонные заборы, везде валяется мусор, а на траве в сквере спят бродячие собаки. Пьяные мужики шатаются по городку и маются от безделья. Мы заехали туда только чтобы снять немного македонских денар в банкомате (1 македонский денар = 1,15 рублей, курс почти идентичный, денар чуть дороже). Я сняла деньги без проблем, а вот у Вити куда-то пропало в никуда около 5000 рублей с карты после снятия. Пришла смска с балансом меньше положенного на эту самую пятерку. Мы остановились перекусить и разобраться в произошедшем на ступенях местного ДК, но так и не поняли, куда делись деньги и куда обращаться, потому что македонский банк был закрыт, банкомат стоял просто на улице. Звонить в Сбербанк в Россию — большие расходы в роуминге.

Витя долго грузился по поводу таинственной пропажи денег, ехал без настроения. Дорога красиво вилась вдоль Дебарского озера, периодически открывая виды на его голубые воды. Но мы ехали молча, омраченные очередным плохим событием.

Озеро вскоре превратилось в реку Черный Дрим (Crn Drim), а дорога ушла в ущелье реки, стала еще более узкой и опасной. Вокруг одни мусульманские деревни с мечетями и сплошь албанское население. До границы меньше пяти километров, да и граница совсем условная. Рядом есть погранпереход Trebisht, который мы могли пройти еще утром. Но он работает только для местных, поэтому мы и вынуждены были сделать такой большой крюк к погранпереходу Блато.

Ущелье реки Черный Дрим довольно красивое, над рекой нависают белые скалы. Вот только живущие тут албанцы загадили все мусором, что немного испортило впечатление. Они приезжают к реке на машинах и устраивают пикники, мусор и объедки бросают тут же. Прямо как у нас, только еще хуже! Мы нашли живописную уединенную полянку, на которой уже жгла костер семья с машиной. Но время близилось к закату, они уже собирались, мы дождались пока они уедут и поставили палатку. Вечером вода стояла высокая, а утром отступила и оголила острова, каменистое дно и мусор.

Ночлег на берегу речки был спокойным и тихим. Под плеск воды мы хорошо уснули. Каньон, по которому течет река, вытекающая из Охридского озера, весьма живописен. Первое отличие от Албании, которое мы заметили на македонской территории — грязь. Здесь гораздо больше грязи, чем в Тиране и окрестностях. И очень много мусульман. В Албании мы всего пару раз видели мечети и, что любопытно, вообще не видели женщин в платках. В Македонии они на каждом шагу. Мечети соседствуют с православными храмами.

2 мая 2019

Река Черный Дрим вытекает из Охридского озера, обладает достаточно быстрым течением и всеми признаками горной речки. Выше по течению на реке стоит ГЭС с обязательной плотиной. За дамбой река превращается в водохранилище, и дорога выходит из ущелья на открытое пространство. Создается ощущение, будто едешь вдоль какого-нибудь норвежского фьорда. Даже попадаются вдалеке верхушки гор со снежной шапкой. Автомобильное движение здесь небольшое, а ближе к Струге дорога выходит уже на оживленную сплошь застроенную равнину, плавно переходящую в город.

Дня, проведенного на Охридском озере, конечно, мало для знакомства со всеми достопримечательностями. Великолепная природа, тихие окрестности. Озеро питают родники и маленькие водопады, несущие воду с гор. У истоков самых крупных родников (до 1500 литров в секунду!) расположено село, о существовании которого мы, к сожалению, не знали. Да и времени завернуть туда не было. А посетить это место стоит из-за его необычной истории. Называется село Вевчани. Стоит оно на горячих и холодных источниках. Как считают ученые, на действующем мини-вулкане, который «плюётся» кипятком. Так же горячи и патриотичны жители этого горного села. Во времена Югославии здесь хотели построить курорт для партийных бонз. Но жители воспротивились и не дали властям этого сделать! После развала Югославии в окрестности Охрида хлынула волна албанских переселенцев. Вевчанцы собрались и без всякой спонсорской помощи начали строить большой православный храм прямо на въезде в деревню. Чтобы ни у кого не возникло поползновений на их территорию. Ну, а кончилось все тем, что на волне противостояния с администрацией по поводу источника, от которого хотели провести водопровод, когда сельчане с оружием в руках защищали подступы к деревне, голосованием общины была провозглашена независимость села. Так возникла Вевчанская республика. При чем были выпущены паспорта и деньги, официально действующие и сегодня. Конечно, в наши дни все былое улеглось. Сепаратистские стремления вевчанцев поутихли. Деньги и паспорта стали лишь сувенирами для туристов. Но над многими домами в Вевчанах по-прежнему гордо реют знамена независимой республики!

Проезжаем мимо водохранилища Глобочица, которое создано искусственно при помощи плотины на реке. Начало дня проходит без особенных происшествий. Разве что снова отказывает навигатор. Функции ведущего берёт на себя Таня. Да и заблудиться сложно — мы уже въезжаем в Стругу, первый более-менее крупный македонский населённый пункт на нашем пути. Остановку мы делаем у истока Чрна Дрима, который вытекает из озера прямо в центре Струги. Речка здесь совсем невзрачна, шириной метров восемь, не больше.

Появился встречный холодный ветер с Охридского озера, траффик пошел нескончаемым потоком, и мы наконец въехали в Стругу. Струга – город не слишком туристический. Здесь нет никаких достопримечательностей, а береговая линия показалась нам слегка запущенной. Напоминает заброшенный черноморский курорт. Возле памятника Есенину, который каким-то образом тут оказался, мужик разложил стол и продает семечки. А прямо у постамента памятника лежит строительный мусор и расположился склад уличных торговцев.

Есенин никогда не приезжал с Стругу. Но здесь бывали многие русские поэты: Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Булат Окуджава. Вот уже много лет в маленьком городке на берегу Охридского озера проводится международный фестиваль поэзии. Называется он ласково для русского уха — «Струшки вечери на поэзията». Македония — родина славянской письменности. Здесь жили святые братья Кирилл и Мефодий, а затем их ученики — святые Наум и Климент Охридские. Но фестиваль поэзии основан в честь других македонских просветителей — живших в XIX столетии братьев Димитра и Константина Миладиновых. Поэты, собиратели и популяризаторы народного фольклора, братья были одними из балканских славистов и патриотов, поднимавших попранное османами народное самосознание. Константин Миладинов даже учился в Московском университете в 1856 — 1860 гг. В Москве, подхватив туберкулез, скучавший по тёплой родине поэт написал свое знаменитое стихотворение «Тоска по югу». По традиции, его читают с моста над Чрн Дримом, открывая фестиваль.

«Дайте ми крилья, я да си метнам
и в наши старни да си прелетнам:
на наши места я да си идам,
да видам Охрид, Струга да видам.
…
Бистро езеро, гледаш, белеит
или од ветар синотемнеит:
поле погледниш, или планина
-сегде Божева е хубавина.»

Кстати, хубавина — красота — окружала нас теперь везде. Само озеро весьма живописно. Трудно найти такие пейзажи, где заросли камыша и ровный низкий берег сочетаются с подсвеченными солнцем горными вершинами. Вот только весело улыбающийся каменный Есенин стоял в совсем не хубавинном месте. И мужику, который продавал орехи, загородив Есенина столом, коробками и своей несвежей физиономией совсем не понравилось, что двое, поставив рядом велосипеды, долго фотографировались с поэтом. Видать, не знал македонец, что у памятника своя история. Он был сделан в России, скульптором Анатолием Бичуковым, который подарил его поэту и по совместительству послу Македонии Гане Тодоровскому. Очень весомый, нужно сказать, в пару тонн, подарок! Ганя сумел перевезти бронзового Есенина к себе на родину. С тех пор и стоит он на набережной в Струге. Кстати, рядом с Есениным через пару лет появился дорогой сердцу белоруса Адам Мицкевич. Остальные бюсты поэтов у истока Чрн Дрима — македонские.

Задерживаться в Струге мы не стали и поспешили в более привлекательный и туристический Охрид. В Охрид вдоль озера ведут две дороги – трасса A3 берет на себя основной грузовой и легковой поток, а мы едем по тихой дороге, что идет вплотную к берегу.

Оказывается, что это кусочек древнеримской дороги Via Egnatia, соединявшей Рим с Константинополем. В марте мы ездили по Via Egnatia из Константинополя в Салоники налегке на местных автобусах в поисках древнеримских поселений и артефактов, связанных с этой дорогой. И вот мы снова на ней! Дальше из Охрида она идет в Битолу, потом в греческую Эдессу и в Салоники. Но мы еще вернемся на нее, когда поедем обратно в Албанию, обогнув Охридское озеро. В обратную сторону римская дорога шла до порта Дуррес, где и заканчивалась. Дальше римляне плыли в столицу морем.

Эгнатиева дорога была построена за два столетия до Рождества Христова. И в то время это был инженерный шедевр. Ведь римляне сумели справиться с самыми сложными участками местности. Оказывается, больше всего трудностей строители испытали именно здесь, на берегах Охридского озера. Берега были заболочены, пришлось укреплять и расширять их.  Во времена Византии этот путь был единственной сухопутной трассой, соединяющей Константинополь с Европой. Понятно, почему затерянный в горах Охрид так разросся и получил важное торговое и культурное значение.

Окраины Охрида сильно напоминают турецкий город. По мере приближения к центру чувство «турецкости» не пропало, а только усилилось. Что же он мне напоминает? Вспомнила: центральная пешеходная улица, по которой гуляют туристы точно такая же, как в турецком Эдирне! Задерживаться в Охриде еще на один день мне не хотелось, уж очень он маленький и туристический для того, чтобы тратить на него полтора дня в нашем формате. Хотя Витя был со мной не согласен и сказал, что пожил бы в нем и неделю, пропитываясь атмосферой Византии. Но мы все же решили потратить на прогулку по городу лишь сегодняшний вечер. Нашли комнату с балкончиком и видом на озеро у хорошей женщины Снежаны, оставили ей вещи на стирку и пошли изучать достопримечательности.

Мне Охрид показался очень похожим на города Далмации в Хорватии и Черногории. Здесь тоже чувствуется какое-то неуловимое влияние Венеции, хотя венецианцы никогда городом не владели. Но тот удивительный дух балканской древности, который охватывает человека, посетившего, к примеру, Дубровник, можно ощутить и здесь.

Первый город на этом месте был основан еще в античные времена теми самыми македонцами, из которых вышел знаменитый Александр. Он назывался Лихниды. От античного Лихнида сохранился потрясающий амфитеатр, не так давно раскопанный и, что удивительно, действующий по сей день! Прямо в амфитеатре устраиваются концерты и представления.

Римляне основательно перестроили город и окружили его стеной, частично сохранившейся до нашего времени. В кладке городских ворот и башен отчётливо видны мраморные колонны старых храмов. Византийцы тоже не щадили языческие капища, используя античные колонны в качестве стройматериала. 

Охрид — самый посещаемый туристами город Македонии. Когда-то он был столицей Болгарского царства царя Самуила, а при Византии имел некую автономию (Охридсая архиепископия), подчинявшуюся Константинополю лишь формально. В первые века Охридской архиепископии (XI-XIV века) в Охриде было построено большое количество храмов, сохранившихся и по сей день. Гестхаус наш находился неподалеку от собора Святой Софии, в него мы и пошли первым делом. Удивило то, что фрески там фотографировать категорически нельзя. Впрочем, это распространяется и на другие церкви византийского периода в Охриде.

Айя София в Охриде стоит фактически в кратере — так вырос вокруг нее культурный слой. Храм удивительный, а от фресок захватывает дух. Это один из лучших образцов византийской архитектуры, который нам доводилось видеть. Все церкви и гражданские постройки исторического центра несут на себе отпечаток местных традиций. Потому и занесены в список ЮНЕСКО.

С IX по XII вв. Охрид был столицей болгарского царства. Затем несколько раз переходил из рук болгар и сербов к византийцам, а в конце-концов вместе со всеми Балканами был завоёван турками. Именно в болгарский период здесь жил святой Климент Охридский. По приглашению царя Бориса I Климент приехал в Охрид, чтобы учить болгар славянской грамоте. И основал здесь школу, прославившуюся на весь христианский мир, оставившую огромное письменное наследие. Сюда же подтянулись другие ученики основателей славянской азбуки — изгнанный латинскими монахами архиепископ Моравский Горазд, святые Ангеларий и Савва. Всего учеников было семь, поэтому в Македонии и Сербии их называют «седмочисленниками» и особо почитают.

Прогулялись мы и до Самуиловой крепости, построенной во времена Болгарского царства. Крепость восстановлена практически с нуля и довольно грубо, но виды на город оттуда конечно открываются красивые. Только ради видов ее стоит посетить.

Через ворота с античными колоннами идем в церковь Пресвятой Богородицы Перивлепты. Фрески здесь одни из самых старых из всех охридских церквей – XII века. Но восстановлены они в очень ярких красках и выглядят так, как будто написаны вчера. Подпортило впечатление и то, что за нами по пятам ходил вредный смотритель и все время следил, не фоткаем ли мы чего. Вообще от македонских церквей византийского периода остался горький привкус того, что ничего церковного в них уже практически и нет. К сожалению, сейчас они принадлежат раскольникам, отделившимся от сербской церкви (Македонская автокефальная церковь), и единственной их целью похоже является сбор денег с туристов за просмотр. При этом цены для македонцев и иностранцев отличаются в два раза. Службы в этих церквях не ведутся, и они выглядят какими-то безжизненными, как музеи.

Мы посмотрели еще несколько церквей, некоторые из них лишь снаружи, так как они были закрыты для посещения, а потом спустились к античному амфитеатру. Там мы вспомнили, что почти ничего не ели с самого утра, и надо бы наконец поужинать. К счастью, с вкусной и дешевой едой в Охриде нет никаких проблем. Здесь много турецких ресторанов – всякие кебабы, донеры, много мяса и овощей. Я заказала половину цыпленка и объелась им на два дня вперед.

3 мая 2019

Утром наконец-то распогодилось! Первый день на Балканах, когда по-настоящему тепло. Мы скинули с себя излишки вещей и отправились прочь из города, продолжая путь на юг по берегу Охридского озера. По дороге заехали в еще одну интересную церковь, которую не успели посмотреть раньше – Богородицы Болнички. Она мне понравилась больше всего, совсем небольшая, в ней не было туристов. Женщина-смотрительница угостила нас пасхальным яйцами, узнав, что мы из России.

Сегодня прекрасный солнечный день. Не жарко, но впервые я еду в футболке и вижу синее небо над головой. Весело кручу педали по Виа Эгнатия вдоль северного берега озера. Вскоре, правда, трасса древней дороги уходит на перевал, чтобы бежать дальше, в сторону Греции. А мы движемся по столь же старой трассе пути, который в средневековье соединял Охрид с монастырём св. Наума — древней резиденцией Охридских архиепископов.

Берега Охридского озера на македонской стороне довольно плотно застроены гостиницами еще километров 10 до самого Пештани. Но никаких пляжей здесь нет, как и сопутствующей пляжному отдыху инфраструктуры. Изредка попадаются крошечные каменистые пляжи на одного человека. Непонятно, для чего тут столько гостиниц?

За Пештани начинается подъем, дорога отходит от берега и вьется по лесистому склону горы. Мы въезжаем в национальный парк Галичица. Здесь уже нет никакой застройки, только лес и горы. Я чувствую, что подъемы даются мне нелегко и как-то тяжело становится дышать. Не хватает воздуха – очевидно, я заболела, простудилась в тех горах. Перед самым монастырем Святого Наума возникает небольшой перевальчик, на нем я и прочувствовала всю эту тяжесть в легких в полном объеме.

Через некоторое время начинаю замечать, что неразговорчивая с утра Таня заметно отстаёт. Поскольку ехали мы не слишком быстро, думаю, что она любуется природой и останавливается фотографировать. Снимаю сам, периодически жду Таню на поворотах и подъёмах. Но вот, она подъезжает ближе и я вижу, что настроения нет совсем. Оказывается, самочувствие Тани резко ухудшилось. Всё-таки холодная ночь на вершине горы и спуск на ветру в долину оказались роковыми…

Теперь мы сильно снижаем темп и предполагаем хорошенько согреться обедом и чаем в монастыре Святи Наум. Но главное, конечно — увидеть это прославленное место, где когда-то переписывались книги и звучали молитвы. Здесь десять лет подвизался ученик Климента Охридского — святой Наум. Когда святой скончался и был погребен, от его мощей начали получать исцеление душевнобольные, которых привозили в обитель. Мы так и представляли себе эдакое тихое намоленное место, продолжающее оставаться маяком духовности православной Македонии посреди наполовину мусульманских Балкан. Но реальность отличалась от наших представлений…

Когда мы подъехали к монастырю, нас постигло горькое разочарование. Никаких монахов тут нет и в помине, а есть только развлечения для туристов. Бесконечные ряды сувенирных лавок, катание на лодках, гостинцы, рестораны. По территории монастыря гуляют павлины, тоже для развлечения бесчисленных китайцев.

Главная церковь монастыря, где похоронен Святой Наум, — единственное место, ради которого стоило сюда ехать. Пока никого не было внутри церкви, мы наслаждались тишиной, разглядывали фрески, думали о вечном и я даже успела сделать несколько кадров. Но потом пришла злобная экскурсовод с какой-то группой и стала орать на нас так громко, что стены этой бедной церкви тряслись: «Это культурная ценность Македонии, здесь нельзя фотографировать! Вы должны платить деньги!» На что я ответила, что это не просто культурная ценность, но еще и православный храм, и в нем неприлично кричать и вести себя подобным образом.

Задаю себе вопрос — почему в Македонии, стране с православным вероисповеданием, такое нехорошее отношение к святым местам? Ведь везде вход в храмы платный, везде настороженное отношение и какой-то дух несоответствия формы содержанию что ли. Вряд ли святые Климент и Наум одобрили бы то, что сейчас происходит в их монастыре. Ответ, скорее всего, стоит искать в том, что и монастырь и большая часть храмов Охрида, к сожалению, находится в руках раскольников — непризнанной в православном мире Македонской православной церкви. Этот раскол возник из-за вопросов независимости и раздела власти после окончания Второй мировой войны. Ситуация, напоминающая то, что творится в Украине. Излечить этот раскол так и не вышло. Ну, а где раскол и грызня, там и проблемы духовного плана. Что и отразилось в использовании, например, монастыря св. Наума не для молитвенных подвигов, а для отмывания денег…

Теплый день продлился недолго, уже под вечер поднялся ветер и все затянуло тучами, когда мы подъезжали к албанской границе. Штампы в паспорт нам опять не поставили. Просим поставить: «Please». Пограничник дико раздражается: «Ноу плиз!» — и со злостью шлепает штамп.

На албанской стороне озера все становится еще грязнее и запущеннее, чем на македонской. Македонцы хотя бы объявили часть территории заповедником, в котором было довольно приятно и совсем не было мусора. А албанцы загадили озеро так, что берега его заболотились и поросли камышами. Это и неудивительно – вся территория между трассой и берегом застроена и засеяна. Вся земля там распахана, используется под огороды и пастбища, а отходы всего этого процесса сливаются в озеро.

Поградец проезжаем почти без остановок, нечего в нем смотреть, да и времени на него особо нет – на албанской стороне палатку ставить абсолютно негде. От Поградца на север тянется трасса и сплошные деревни, деревни, одна за другой. Нужно доехать хотя бы до Лина, где наконец можно будет отойти от дороги и поставить палатку на берегу или хотя бы затеряться в полях. Трасса E86 совсем новая со свежей велодорожкой, ехать по ней ненапряжно. И вроде бы все как в Европе – вот пожалуйста, новенькая велодорожка, ты отделен от потока машин, сделаны зоны отдыха со скамейками, смотровые площадки с видом на озеро. Все для вас люди и туристы, но чувствуется что-то здесь не так. Албанцы не ценят ту инфраструктуру, в которую правительство вкладывает сейчас огромные деньги, они к ней еще не привыкли. Зоны для отдыха и скамейки покрыты мусором, урны никто не убирает, не обслуживает, бродячие собаки роются в пакетах и никакого ощущения отдыха и релаксации тут уже не возникает.

Честно говоря, у меня не возникло ощущения запущенности и того, что албанцы не ценят свою инфраструктуру. Наоборот — албанцы поаккуратнее македонцев. Чем-то они похожи на белорусов. То ли вымуштрованность годами тоталитарного режима, то ли ещё что-то. Думаю, Тане, которая себя очень плохо чувствовала, все казалось серым и неприветливым. Во многом это было из-за погоды. На озере начался настоящий шторм. Темная вода покрылась волнами, небо красиво нависало над нами. Удалось сделать несколько хороших фотографий. Мы продолжали ехать вперед. Но ничего похожего на место для ночлега не было. Только узкая полоса берега, застроенная, или чем-то занятая, трасса и населёнка. Начинало смеркаться…

Велодорожка заканчивается в деревне Лин. Трасса дальше забирается серпантином на запад и уходит от озера. Туда мы поедем завтра. А сегодня нужно определиться с ночлегом. Витя предлагает поставить палатку «где-то в полях», но здоровье мое начинает стремительно ухудшаться. Ухудшается и прогноз погоды. Чувствую я, что в такую погоду на грани дождя лучше будет остановиться в тепле. Сворачиваем в деревню и сдаемся местным жителям – «пустите переночевать». Я нахожу комнату у двух стариков Анны и Власия, сдали они ее нам за 20 евро с завтраком. Деревня находится на границе, и она смешанная – есть и мечеть, и православный храм.

Комната была холодной, но чистой. Хозяева замечательные. Оказались православными. По-английски не знали ни слова. Их дочка, статная девица лет двадцати пяти немного с нами смогла объясниться. Промёрзшие и усталые заваливаемся спать. Дом стоит под горой на берегу озера. Темно, ветер и волны. Кажется, что рядом море.

Продолжение >