9 января 2013 г.

Ночью на остров обрушился холод и ветер. Палатку мотало из стороны в сторону, и время от времени слышалось, как капли дождя падают на тент. Я лежала и переосмысливала полученные на острове впечатления. Увиденное и испытанное глубоко меня тронуло. Я провела на острове всего полтора дня с запасом еды и воды из супермаркета, но как люди жили здесь постоянно, занимались фермерством, а главное, как отбывали наказание заключенные? Заключение в раю, в дикой потрясающей красоты природе. Для них существование в таких условиях было самым суровым наказанием, которое только могло придумать английское правосудие. Ты приговорен, ты не можешь уйти, у тебя отобрали свободу. Но ведь есть и отшельники, которые сознательно уходили в дикие места, в тайгу. Вспомнилась Агафья Лыкова, старообрядцы и различные религиозные фанатики, которые решили, что весь мир, людское общество, развивается не так, как им кажется по-христиански правильным, все зашло в тупик, что надо жить на природе, самостоятельно, без контактов с цивилизацией. И они напротив видели в этом личную свободу, свободу духа, независимость от этой самой испорченной багами цивилизации, загнавшей себя в тупик и экологическую катастрофу. Так что же тогда это: свобода или несвобода постоянно видеть вокруг себя первозданную в своей красоте природу, но выживать, по-первобытному приспосабливаться к ней через лишения, голод и повышенный риск смерти каждый день? Или смерть уже не так страшна, когда ты веришь в то, что важнее лишений и убитого здоровья не испортить душу, которая неразрывно связана с природой и неизбежно растворяется в бетонных блоках многоэтажек, навязанных законах и границах? Действительно ли все так плохо с цивилизацией? Вопросы возникали один за другим. Какое хитрое это слово — свобода… Нет, как бы ни было хорошо душе в природном одиночестве, человек не может долго существовать без общества, один. Он социальное существо, ведь даже Агафья Лыкова все время получает посылки от людей, такой крайний религиозный фанатизм не работает на практике. И я склоняюсь к версии, что помещение человека в изоляцию все же является отъемом его свободы. Ведь в целом достижения цивилизации не губят человека как такового, а наоборот улучшают его существование с древних времен и по сей день. А настоящая свобода заключается не в том, чтобы уйти, убежать от всех и всего или напротив поддаться массовым негативным тенденциям и стадному чувству, а сосуществовать в обществе, сохранив свою индивидуальную идентичность, свои принципы и устремления, найти свое уникальное место в нем.

Жду паром с острова Марайя на большую землю, укрываясь от ветра.

На пароме оказалось, что моего имени нет в списках пассажиров — такие списки составляют для каждого рейса, ведь, как я уже писала, билет покупается на конкретную дату и время, чтобы человека гарантированно вернуть. И когда я показала билет, тетушка со списком сказала, что слава богу, что я пришла сама, а то бы меня и искать сразу никто не стал, если бы я потерялась на острове. Потом бы только выслали поисковый вертолет, если российское посольство вдруг недосчиталось одного гражданина по заявке каких-нибудь родственников.

В Трайабанне я снова встретила своих родных канадцев, едва сойдя с парома. Да мы уже и радуемся друг другу как родные! Тасмания способствует межкультурному сплачиванию велотуристов! Они замечательно провели время в Коулз Бэй, катаясь на каяках. Также они сказали, что Фрейсинет все еще закрыт, сами они решили не ждать его открытия, а вместо этого садятся сейчас на марайский паром, с которого я только что сошла. Тут я поняла, что это наша последняя встреча, так как я через пару дней уже буду в Мельбурне. Ребята пожелали мне счастливого пути, удачи и много сил, с учетом того, что сегодня очень сильный встречный ветер. Сомневаюсь, что смогу сегодня доехать до Хобарта. Мне нужно быть там в самом крайнем случае завтра в первой половине дня, чтобы успеть посмотреть город и уехать на автобусе в Девонпорт. Уже после полудня, сильный встречный, а до Хобарта еще 80 км по довольно пустынной и далеко не плоской трассе. Так что плана никакого нет, надо просто ехать и добираться каким-то образом, доверившись дороге.

Так я прокорячилась на трассе пару часов, разгоняя велик до скорости пешехода. Ветер был настолько сильным, что даже на больших спусках приходилось усиленно крутить педали. Попался даже один небольшой перевальчик, где дорога вырезана в скале. Ветер дует по этой трассе, как по трубе пылесоса. Вот думаю, блин, я как таракан, который сражается с пылесосом в нежелании быть туда засосанным. Все это сильно меня утомило, я двигалась очень медленно, и не знала, доеду ли сегодня до Хобарта. Но нужно было ехать, только воля, смирение, и продвижение километр за километром против стихии.

Попадались и такие перевальчики с очень оптимистичным названием «Сломай-мне-шею».

Когда вечер застал меня отчаянно втаскивающей байк на очередном подъеме в 40-ка километрах от Хобарта, стало понятно, что ночевать я буду сегодня на обочине дороге, и я уже медленно со скрежетом привыкала к этой мысли. Добраться до темноты не было абсолютно никаких шансов. Ближайший кемпинг — в Сорелле, в 20-ти километрах от того места, где я мучилась. Но я упрямо продолжала забираться на седло, ехать, сопротивляться, сжимать зубы и уповать на то, что или ветер стихнет, или Хобарт вдруг чудесным образом переместится на 40 километров поближе, как гора к Магомеду. Уж очень мне хотелось доехать до него именно сегодня из самых последних сил. И вот на ровном участке шоссе я сдалась. Я просто бросила байк на обочину дороги, безмолвно села рядом и уставилась в проклятую серую ленту с желтыми выжженными солнцем краями, которая уводила взгляд за горизонт. Зачем я все это делаю и что хочу доказать? Зачем пытаюсь сделать невозможное, сопротивляясь той силе природы, которая заведомо сильнее меня? Почему я не могу просто остановить мгновение и насладиться им? Весь день я сосредоточена на преодолении себя и стихии, и просто не замечаю красоты вокруг. А ведь очень скоро я улечу домой и больше не увижу этой травы, этих цветов и деревьев, эндемиков, которые существуют только на данном кусочке планеты и только здесь и сейчас в этом уникальном состоянии. Это был момент прозрения. Да пропади оно все пропадом! Карпе дием! Вглядись в эти цветы возле тебя, в эту постоянную красоту, которая тебя окружает, больше ты их никогда не увидишь. Пройдет лето, осень и зима. Что-то изменится, и этих цветов больше не будет. Лови момент! Каждый куст вдруг показался как-то по-особому красивым, а играющий в листве ветер в одно мгновение превратился из злейшего врага в игривого друга, творчеством которого ты наслаждаешься. И я почему-то подняла байк, села и поехала с обреченным наслаждением в горизонт.

И вдруг я увидела на обочине пикап. В кузове была лебедка, и мне сперва показалось, что это эвакуатор. Подъехав поближе, я увидела кучу всякого оборудования в кузове и надпись на боку «soil testing». Водитель как раз закончил работу в поле и садился за руль. Я поравнялась с ним, и на мгновение мы встретились взглядами: «Подбросить?»
— А куда вы едете? — спрашиваю.
— В Хобарт!
— Ну и я туда же! — не долго думая отвечаю «Ок», и мой велик с сумками уже пристегнут в кузове пикапа, а я сижу в кабине. Все произошло так быстро, что даже обрадоваться не успела. Чудо происходит именно тогда, когда ты уже готов сдаться и бросить все.

Так я познакомилась с Грантом. После этой фразы обычно бывает романтическое продолжение истории со свадьбой, счастливым семейным бытом, австралийским гражданством, морем любви и радости. Но все было проще и банальнее. Грант привез меня в офис своей компании, которая берет пробы почвы в разных частях Тасмании и делает анализы для разных целей. По дороге мы болтали, я узнала, что на Тасмании есть почти все типы почв, которые существуют в природе, а Грант был доволен тем, что спас русскую на дороге: «Сегодня ветренно, да?». Невысокий коротко стриженный мужчина, довольно симпатичный, несколько рабочего вида с испачканными землей руками. Я засмущалась и даже не сделала ни одного кадра. В офисе он сразу познакомил меня со своими небритыми коллегами: «Вот, спас руссую на трассе!». Озии радовались, улыбались, были весьма гостеприимными, распечатывали адреса отелей и хостелов и даже предложили мне пива. Грант оставил номер своего телефона: «Если попадешь в беду в Хобарте — звони! Я приеду и тебя спасу». И мы даже перекидывались смсками пока я была в Хобарте. А потом перестали. Так я не стала гражданкой Австралии.

Первое впечатление Хобарт оставил весьма странное. Как и многое на Тасмании, город сильно похож на Англию. Несмотря на столичность вечера здесь тихие и спокойные, город пустынный и людей немного. Впрочем, так непривычно оказаться в крупном городе после двух недель дикой природы. Чувствую себя как бушмен в цивилизации.

10 января 2013 г.

В Хобарте не так много интересного. Но сам город, впрочем, довольно уникален. Вряд ли где-то в мире еще есть такой крупный город, который вырос из тюрьмы для заключенных. Много колониальной архитектуры 19 века. Но из тюремного прошлого почти ничего не осталось. 70% населения города — это потомки каторжников. Приезжих и иммигрантов здесь не так много, горожане варятся в собственном соку, и в этом есть что-то провинциальное. Видно потомки так хотели избавиться от нелицеприятных страниц истории своего города в недалеком прошлом, что уничтожили много его свидетельств. Один из объектов, который меня интересовал — это тюрьма для женщин Cascades Female Factory, занесенная в ЮНЕСКО как уникальный объект австралийской колониально-каторжной истории. Находится она немного в стороне от центра, туда ведет живописная велодорожка вдоль речки. Увы, мало что осталось от самой тюрьмы — только внешние стены, больше практически ничего нет. Сейчас пытаются восстановить интерьеры современным кирпичом, но это уже не то.

В надежде хоть как-то увлечь туристов, оправдать уплаченные за вход деньги и рассказать историю этого места в пустых стенах, тасманцы придумали театрализованное представление, в котором посетители являются участниками действа — заключенными. Главная героиня — женщина, заключенная в тюрьму, у которой был реальный прототип. В процессе представления рассказывается ее судьба, чем она занималась каждый день, как с ней обращались и как она умерла. А остальные посетители подыгрывают в виде других заключенных: их строят рядами, вдят кругами по внутреннему двору, грубо обращаются. 

Тюремный новодел.

Один из сохранившихся корпусов, в котором вроде бы жили надзиратели.

Тюрьма меня немного разочаровала, и я поехала в город, гулять по его псевдо-английским улицам, впитывать дух города.

Чем-то зацепило название клуба, попахивает битлами.

Блюзы новых дорог.

Претендует на самый старый паб в Австралии, открытый в 1807 году, через 3 года после основания колонии-поселения и города соответственно.

Приятно выпить тасманского пива в фиш-энд-чипсне в порту. Пивоварня Cascades находится в Хобарте, недалеко от той самой женской тюрьмы с одноименным названием. Члены арктических экспедиций, которые отправляются из Хобарта, вот так же сидят в местных пабах и пьют Cascades после тяжелых антарктических будней.

Символом пива является тасманский тигр. Почему-то в русских изданиях и на русской википедии он упорно называется сумчатым волком или тасманским волком. Но он полосатый, и на Тасмании известен именно как tiger. Я давно заметила, что тасмансий тигр здесь повсеместно. Гораздо чаще знаково он появляется, чем тасманский дьявол. Очень часто возникает на различных гербах, эмблемах, на пиве и автобусах, эмблемах разных частных компаний. Таким образом тасманцы, видимо, хотят сохранить память об исчезнувшем от рук людей животном. История вида плачевна, и больше всего она пугает именно своей современностью. Последний дикий тигр был убит в 1930-м году, а в 1936-м умер в неволе совсем последний в зоопарке в Хобарте. Законы здесь как на диком западе — запрет на отстрел тасманских тигров был введен только в 38-м году, когда они все уже исчезли! Но тогда об этом еще никто не знал, и все думали, что хитрые тигры еще где-то прячутся в диких лесах. По закону, если люди не видят признаков животного 50 лет, то вид признается исчезнувшим. Таким образом, официально это исчезнувший вид с 80-х годов. Однако это животное покрыто ореолом таинственности и возведено в ранг русалок, лохнесского чудовища и йети. Много раз были получены сведения, что кто-то его видел в глухих местах и диких национальных парках. В 80-х годах один немецкий турист даже сделал фото, но качество снимка не позволило с точностью сказать, что это был именно тасманский тигр. Все это сенсационные заявления дают людям надежду, что может быть все-таки где-то как-то то, что мы уничтожили, чудом спаслось и выжило. Но увы, как тасманские тигры, так и аборигены, так и останутся все более удаляющейся от нас во времени и пространстве историей.

В одном магазинчике принтов я купила принт со старой картой колониальной Тасмании. Магазинчик держит дедушка, стал заниматься принтами с 70-х годов, когда он переехал в Хобарт, у него в основном карты и гравюры. Все это конечно для туристов. Мы разговорились о климатических изменених на Тасмании, о том, как Хобарт изменился с 70-х годов, дедушка много рассказал о тасманском тигре, как периодически среди населения бывали вспышки энтузиазма в попытке найти живую особь, собирались целые экспедиции и объявлялись большие награды. Еще он рассказал, что лет 10 назад было много тасманских дьяволов, и их прямо сбивали на хайвеях — лежало много мертвых на обочине дорог. А потом они вдруг резко исчезли. И никто их теперь практически не видит на дорогах и в природе, и их ждет судьба сумчатого тигра. Дедушка оценил мой интерес к теме тасманского тигра, и в добавок к купленной карте приложил бесплатно еще принт с тигром и распечатку с кучей информации о нем. А гравюры у него попадались любопытные.   

11 января 2013 г.

Утром я уехала на автобусе в Девонпорт, а оттуда на ночном пароме Spirit of Tasmania в Мельбурн. Поход закончился, и писать было бы уже особо нечего, если бы не очередная транспортная проблема. Отправление Spirit of Tasmania задержали на несколько часов. Опоздание парома означало и опоздание на самолет, вылет которого был в 11 утра на следующий день. Я сидела в порту Девонпорта и кусала ногти. Безответственные и расслабленные оззи говорили, что «вообще прибытие парома в Мельбурн откладывается до 8 утра, но может он еще и в полдень придет — всякое бывает». 8 утра — это еще теоретическая возможность успеть доехать на такси до аэропорта, но никак не полдень. В общем, паром доставил мне бессонную ночь и множество нервных минут, но прибыл в 8 утра. В порту Мельбурна я минут 10 слезно умоляла таксиста отвезти меня в аэропорт с байком, он отпирался, что байк никуда не влезет. В итоге таксист меня пожалел, мы разобрали велик до мельчайших деталей и кое-как упихали его в обычный багажник. На самолет я успела, и забавно то, что ни одна мелкая деталь не потерялась в такой спешке. Тасмания — удивительный остров, рай для велопутешественника. Это один из немногих уголков на нашей планете, где можно по-настоящему окунуться в дикую природу и почувствовать себя Робинзоном! Я хотела бы вернуться туда еще раз и проехать западный маршрут по самым диким тасманским дебрям. Как-нибудь в другой раз.